Первая редакция киноповести «Фол», называвшаяся тогда «Кое-кто в резиновом пальто» с подзаголовком «Картины политической порнографии» была написана в 1992 году, время от времени дополнялась и расширялась, а осенью 1998 года я доработал текст, теперь получивший имя «Фол», до состояния, которое в целом сохраняется доныне (впоследствии проводилась лишь лёгкая стилистическая правка).
Правда, в 2001 году я было предпринял попытку заменить в сочинении некоторые бытовые подробности и детали быстро меняющейся московской и российской жизни на более современные, но сообразил, что эта правка, при сохранении полной справедливости подзаголовка, – пустопорожня, и ограничился лишь небольшими примечаниями в скобках; к ним прибавил ещё несколько подобных и теперь, в 2015 году; все они даны курсивом).
История продвижения «Фола» к читателям пока грустна. В 1999 году повесть выдвигалась на премию «Антибукер», но по нелепым внутренне-организационным причинам застряла между двух номинаций – за прозу и за драматургию (в итоге премию за прозу в том году так никому и не дали). В 2003 году «Фол» попал в финалисты премии «Русский Декамерон», готовился к изданию в итоговом сборнике, но что-то у добросердечных учредителей «Русского Декамерона» здесь не сложилось, а сама премия попросту закрылась.
Тогда же, благодаря поддержке друзей, повесть попала на прочтение режиссёру Ивану Дыховичному, вызвала у него интерес, но поиски продюсера, то есть денег не увенчались успехом. Через несколько лет другой режиссёр и кинодраматург, известный, пожалуй, более, чем Дыховичный, которому я волею судеб оказал, скажу так, существенную творческую услугу, будучи горячим кавказцем, сказал мне на одном собрании: «Я – Ваш должник. И я помогу Вам». Речь шла о продвижении «Фола». Но красивая фраза оказалась в итоге фразой пустопорожней…
Однажды, уже после 2000 года мне подумалось, что сочинение это – в силу ряда обстоятельств не может быть экранизировано, и потому на экземплярах, которые давал читать друзьям и знакомым, стал выставлять гриф «Вариант времён кризиса: для домашнего кинематографа».
Сейчас вновь кризис. Зато многое другое отмечено удивительным постоянством. Кроме того, возможности книгораспространения в Сети значительно расширились, и я решил с помощью «Ридеро» эти возможности проверить.
«Фол» перед вами, досточтимые читатели.
Кино\/повесть
Летняя веранда ресторана при гостинице. Ресторан – вот и музыку здесь крутят ресторанную. Но время ещё даже не обеденное, и на возвышение для вечернего оркестра пока что вытащили и поставили на двух стульях стереоколонки.
Мужчина лет тридцати пяти, подтянутый, рослый, коротко, но хорошо стриженный, расплачивается с официанткой.
– Всё будет нормально, – говорит затем мужчина сидящей рядом за столиком крепкой блондинке – скорее, подкрашенной, чем перекрашенной – в лёгком ярком платье. – Оформим, как полагается. Получите всё, что просите. С департаментом я, можно сказать, договорился.
Они идут к выходу, и голоса гаснут в музыке.
Выходят из лифта и вышагивают по гостиничному коридору – рослый мужчина с небольшой чёрной сумкой на плече и крутобёдрая блондинка в босоножках на очень высоких каблуках.
– Мы в номер на минутку, просмотреть бумаги, – говорит блондинка дежурной по этажу.
– Да. Бумаги и документы, – и мужчина как бы в подтверждение похлопывает по своей сумке.
Дежурная, коротко взглянув исподлобья, выкладывает перед собой ключ.
Женщина, за ней – мужчина входят в узкий коридорчик номера. Мужчина затворяет дверь, крутит ручку замка, обеими руками наперехват обнимает женщину. И, не поворачивая её к себе лицом, быстро, ухватив лепесток замка губами, зубами, расстёгивает молнию на платье… Она, шепча: «Подожди… подожди… не торопись…» – помогает ему.
Мужчина и женщина – поверх покрывала – на одной из двух кроватей номера. Их одежда скомканно валяется на полу. Здесь же, на полу, у изножья кровати, несколько коробок – обувных и с детскими играми. Московские покупки командированной.
Женщина – босоножки она так и не сбросила – вдруг рывком освобождается от тяжести мужчины и тянется к сумочке на прикроватной тумбе.
– Погоди, – шепчет она. – У меня сейчас дни хреновые. Давай с резинкой.
Мужчина поднимается на ложе и становится на колени так, что её тело оказывается между его ногами, как под аркой.
– Я сама, – шепчет женщина, – я сама. Дай я тебя одену, нахал бесстыжий.
– Ого, – говорит мужчина, – какой он у тебя. Что-то я таких и не видел.
– Импортный, – шепчет прерывисто женщина. – Бразильский… Ты, наверное, технику безопасности нарушаешь, вот и… Готово! – и с напором падает навзничь.
– Поехали! – мужчина рухнул на неё…
В дверь застучали.
Пока они второпях одевались: она – платье на голое тело, он – как был – сразу напялил на себя одни только брюки (носков не снимал) и рубашку, – пока они одевались, в дверь ещё стучали два раза, и голос дежурной по этажу повторял: «Шестьсот девятый, можно к вам!.. можно к вам!»
