Читать онлайн полностью бесплатно Ава Сканич - Фокусы импринтинга

Фокусы импринтинга

Сорвавшись с Пановой свирели, истаял в пагубном сиротстве, уже обратно не вернётся, ни птичьим криком, ни капелью, – звучал, покуда сил хватило, пока гармония питала, но плохо начинать сначала, когда от сердца не поётся; вздыхает Крыс, и плачет Крот, а может, всё наоборот…

© Ава Сканич, 2019


ISBN 978-5-4496-9283-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ноя

Последняя волна последнего прибоя
взметнула наш ковчег и бросила на мель,
и с дюжиной второй сошли и мы с тобою
в обетованность, смысл найдя и цель;
почти рабы, почти что бессловесны,
и между тварей мечены тоской,
мы помним всё, и как же бесполезны
воспоминанья в бытности такой:
земля безвидна, то есть безобразна,
и прочности хотя не занимать,
омыт волною, прах смердит заразный,
вослед потопу расстилая гать;
меньшие братья, кроткие, и злые,
гордынею, как цепью, не дружны,
и недоверчивы, и счастье, что немые,
что не мечтают и не помнят сны, —
они поспешно жизнеутвердятся,
освоят новый найденный уют,
мы в сумерках в пещеру будем красться,
считая дни до стартовых минут;
и вот он день, а может, это ночью
родился тот, кто род возобновил;
я б рассказала всё, родись он дочью,
и горы показала б из могил;
но первенец достоин уваженья,
и память завязав на узелок,
я ненависть меняю на смиренье,
и забываю прожитый урок…
Извилист он, не ученный когда-то,
не пройденный по вехам от и до,
наш долгий путь из войн, тоски и страха,
проверенный не счастьем, но бедой;
сомнения, – где этой благодати
сыскать родства не помнящим, и нет
ни феникса, поющего в закате,
ни повести запечатлённых лет.

Эко-экшн

Пал туман когда на зелёный луг,

травы все росой понакрылися.

Птице холодно, зверю холодно,

человек один холод выстегал,

холод выстегал да сапожищами —

пробирается через полюшко,

топчет травушку юфтью грубою,

не сафьяновы сапоги мягки,

а из юфти злой да шершавои.

Он идёт вперёд да без роздыху,

рукавицами травы скручиват,

траву скручиват – да подтянется,

да шаги его великанские.

Не задержит поле воителя,

не страшён туман оку зоркому,

всё-то видит он, всё-то слышит он,

шапку сбил на бок, чтоб не падала.

Он прошёл по полю как зверь большой,

и гнездо тетерье он вытоптал,

а и малую мышку серую

сапожищами он хвоста лишил.

Мышка плакала, хвост баюкавши,

и тетёрка ей грустно вторила,

порешили вдовы, что молодцу

тот разбой не даром простят они.

Мышка вскочит как, да помчится вслед,

вслед за молодцем да невежливым,

и тетёрка по-да-над полюшком

наискось летит, крылья хлопают.

Мышка бросилась в ноги молодцу,

спотыкнулся он, словно буйный конь,

спотыкнулся да опрокинулся,

придавил собой траву шёлкову.

А тетёрка сбоку накинулась,

да крылом ему машет в личико,

шапку сбросила, отшвырнула вдаль,

и щеку ему расцарапала.

А и взвыл тогда добрый молодец,

да и ручками поразмахивал,

а в штаны ему мышь-негодница

сухостоя семя подсыпала.

Обуяла молодца злоба тут,

он кричит, как вепрь, и ругается,

а чесотка вмиг расстаралася —

заняла игрою все пальчики.

Рукавицы молодец с рук содрал,

и коряво пальцами чешется,

и глаза от злости все красные,

все-то красные, как он бешеный!

А навстречу рвутся соратники,

и дошли уже до несчастного.

И глядят, как тот, шелудивый пёс,

руки взяв в порты, раскорячился,

и работает аж до поту всласть,

и хрипит от жара телесного.

Поглядевши, соратники плюнули,

и слова говорили разбойные,

сапогами топтали болезного,

и сорвали с него золотой кафтан.

И остался молодец во поле,

да один как перст с пясти срезанный,

и чесался он до сукровицы,

поминая всех да по матушке.

Мышка серая да тетёрочка,

сидя в травости рядом с молодцем,

похихикали время малое,

и пошли себе по своим делам.

Мышка хвостик свой убаюкала,

убаюкала, в землю спрятала,

а тетёрочка ямку вырыла,

да гнездо опять обустроила.

А туман растёкся по полюшку,

да впитался в травы стоячие,

а взошло когда красно солнышко,

да позор увидало молодца —

так огнём по его головушке

сильно стукнуло, не жалеючи,

и удар поразил его члены все,

и лежит до-ста добрый молодец,

словно брёвнышко обомшелое,

красна дерева да нерусского.


А всегда в цене только вежество,

а всегда в цене обхождение —

малой мышке да и медведюшке

уважение лучше хлебушка.


А вошёл когда во чужой ты дом —

не чинись-ка ты пред хозяином,

силой буйной не похваляючись,

никому пути не указывай…

Быль о муравье Егории и его братьях

Как проснулось утром красно солнышко,

красно солнышко, да всеми любое,

так и зверь дневной из нор повыскочил,

да и птицы все как зачирикают!

Всем нам солнышко заместо батюшки,

а земля нам всем заместо матери!


Тоже малые зверюшки бойкие,

муравьями, знамо, называются,

из домов своих все повылазили,

скоро дел-то всех не переделати.


Муравей молодший, прозван Рыжиком,

больше всех любил он красно солнышко,

любовался всё и пел он песенки,

а о братьях вовсе и не помнил он.


А уж братья все да надрываются,

и родимый дом да строят заново:

зверь большой лесной, и непонятливый,

от чесотки он лечиться вздумал вдруг,

муравьиный дом собою весь подмял,

и разрушил всё до основания.


Да не злой он был, а просто надоба

позабыть заставила о вежестве.


Вот пришла беда муравеюшкам,

как бы новый дом до зимы слепить,

Конец ознакомительного фрагмента.



Другие книги автора Ава Сканич
Ваши рекомендации