Размешиваю сахар в чашке и замечаю, что пальцы едва заметно подрагивают.
Это все от предвкушения.
Сегодня, 1 сентября, начинается моя ординатура. Для выпускницы Сеченовского университета, мечтающей стать хирургом, это долгожданный день, ведь теперь я буду почти врачом.
Я купила себе настоящие кроксы, модный халат и уже сплю и вижу, как получу своего первого пациента. То, что это скоро случится, уверена. Я все лето штудировала лекции и труды ведущих научных сотрудников клиники и кафедры, чтобы доказать всем, кто будет смотреть на меня свысока, что я не зря получила бюджетное место.
– Аня!
Поднимаю глаза на Елену Викторовну, жену отца, и она продолжает:
– У тебя каша скоро остынет. Хватит мечтать.
Вежливо улыбаюсь и, оставив чайную ложку, беру столовую.
– Все-таки не понимаю, почему ты остановилась на хирургии, – хмурясь, бубнит отец. – Женщина в терапии – это понятно, но женщина в хирургии…
Залипаю на каше и молчу. Все, что у меня осталось от Матвея – только воспоминания, браслет с планетами и его мечта. Но признаваться, что я решила выбрать эту специализацию в память о человеке, который, однажды проникнув в мое сердце, там так и остался, не могу. Отец не поймет этого. Два первых месяца до начала учебы, что я провела в Москве, были, наверно, самыми страшными в его жизни, потому как я почти не ела, лежала и смотрела в потолок отсутствующим взглядом. Думаю, всю семью Ерохиных он тогда возненавидел.
Проглатываю свои мысли вместе с застрявшей в горле кашей и запиваю воспоминания чаем. Я редко позволяю им выбираться наружу, потому как они съедают меня изнутри, выжигают энергию, а мне надо жить и идти к своей цели.
– Пап, врач – существо бесполое, – выдаю одну из фраз, которыми отстаивала право поступать на кафедру хирургии.
Волнение дребезжит в моем голосе и выдает меня, но все, видимо, воспринимают его как следствие неодобрения семьи.
– Зачем тебе это надо? – не унимается он. – Ты понимаешь, что у тебя с такой работой не будет семьи?!
Опять молчу. Заявить, что я ее и не планирую, кажется жестоким, и я пытаюсь выкрутиться, используя еще одну фразу из основных своих защитных тезисов:
– Эта профессия действительно требует большой самоотдачи и колоссального количества времени, но есть же женщины-хирурги, у которых получается все совмещать.
Отец совсем меняется в лице, он явно не одобряет подобных особ. Для него жена должна находиться дома и заниматься домашним хозяйством, и я, похоже, стану его разочарованием.
Оставляю кашу и, снова отпивая чай, гипнотизирую темную поверхность с плавающими бликами, поскольку не хочу смотреть ни на кого из присутствующих и выдать свое смятение. Тем более мысли все больше утягивают меня в бездну прошлого.
Матвей…
Парень, с которым хотела разделить свою жизнь, но судьба распорядилась иначе.
Самый красивый, сильный, умный, целеустремленный. Самый-самый!
Как я любила, когда он делился своими мыслями и планами на будущее, как мне нравилось слушать его рассказы о космосе, о науке, да просто наслаждаться тембром завораживающего голоса.
Матвей…
Мой рыцарь, который спасал меня, сражался с моими страхами. Который дал мне чувство защищенности, нужности, уникальности, подарил самые восхитительные моменты в жизни…
Наши марафоны поцелуев посреди подготовки к экзаменам… Я как сейчас помню все темы, что учили тогда. Это незабываемо. Именно благодаря ему я набрала высокие баллы и поступила в престижный вуз на бюджет.
А наша единственная, но самая незабываемая ночь любви, которая убедила, что близость с желанным мужчиной – это волшебно…
– Аня, – влетая в мои мысли, как ураган, впечатывается в меня младший брат и, не спрашивая разрешения, устраивается на моих коленях.
Треплю его чуб, а мальчик обвивает своими руками меня за шею.
– А ты правда теперь врач?
Улыбаюсь.
– Не совсем, но буду работать в больнице и учиться делать операции у самых настоящих и самых лучших врачей!
Он кривится.
– Операции – это когда режут кишки всякие.
– Не совсем.
Елена Викторовна стягивает его с меня с уговорами:
– Наиль, Анисе пора уходить, не мешай.
Поднимаюсь, бросаю «спасибо» и иду в комнату под причитание женщины «совсем ничего не поела».
Сумка у меня собрана, халат поглажен и сложен вместе с остальными вещами. Осталось только одеться.
Открываю шкаф и слышу сердитое:
– Не могла одежду заранее приготовить и не будить?!
– А ты в школу не собираешься?
– Мне позже.
Мрачнею. Дана единственная в семье отца, кто не приняла меня, когда потерянную и несчастную он привел в свой дом. Сестре пришлось делиться комнатой, вниманием родителей, а делиться она совсем не любит.
Выбегаю на улицу и ежусь. Дождь.
Ну как так, что ни первое сентября, так город плачет, а я, растяпа, без зонта.
Не возвращаться же, плохая примета.
А помимо этого, мокрое погодное явление всегда уводит мои мысли туда, куда не стоит. Дождь, мы возле цветущей будки, волшебные поцелуи Матвея…
Все! Стоп!
Сегодня важный день, и мне надо быть не сентиментальной размазней, а собранным, уверенным в себе и своих знаниях ординатором.
