(В темноте на аккордеоне играют, и очень неплохо, «Хаворонка». Музыка стихает, как только свет падает на зону отдыха под тополями на берегу озера рядом с Финиксом. Поют птицы. КЕРМИТ и МОНА, РУТГЕР и ДОРИС, ЛИА, РЕЙ и МИККИ сидят в тени, смотрят на озеро, которое начинается за авансценой, выпивают. Рей – молодой, невысокий, американец итальянского происхождения из Кливленда. МИККИ крупный, высокий, с красным лицом и большими руками. КЕРМИТ высокий, с грустным лицом, заядлый курильщик, длинные пальцы пианиста в желтых пятнах никотина, РУТГЕР загорелый, атлетически сложенный немец. ДОРИС очень милая, располагающая к себе женщина. В красоте МОНЫ есть что-то отталкивающее. Она и КЕРМИТ слишком много курят и пьют. ЛИА симпатичная, но грустная).
РЕЙ. Вот я и просыпаюсь в субботу утром с жутким похмельем, голова грозит то ли разорваться, то ли отвалиться, и вхожу в оркестровый зал, а там сорок подростков с сорока аккордеонами играют «Звездно-полосатый флаг», и все вразнобой. Я хочу сказать, что такой же патриот, как и любой другой, но, Господи Иисусе, есть и другие способы зарабатывать на жизнь. Только не обижайся, Кермит.
КЕРМИТ. Все способы зарабатывать на жизнь по сути своей порочны и, в конечном итоге, тщетны.
РЕЙ. Да, конечно, возможно, но учить игре на аккордеоне тщетно по максимуму.
МИККИ. Аккордеон – прекрасный инструмент.
РЕЙ. Если хочешь танцевать польку, возможно.
МИККИ. Не говори мне о польке. Я говорю не о польках. Я говорю об аккордеоне. Аккордеон – очень выразительный и яркий инструмент, если на нем играет человек, уважающий музыку, инструмент и себя. Люди, которые насмехаются над аккордеоном, чертовы невежды, снобы и идиоты. (Пауза. МИККИ видит, что все смотрят на него). Что? Чего уставились? У меня из носа лезет сопля?
РЕЙ. Нет, просто, я думаю, Микки, что впервые за все время нашего знакомства ты произнес больше одного предложения сразу. Мы не подозревали, что ты так трепетно относишься к аккордеону.
МИККИ. Ни к чему я трепетно не отношусь. Но считаю, что человек должен уважать инструмент, на котором играет.
РЕЙ. Ладно. (Пауза). Здесь действительно хорошо. Я даже не знал, что в Аризоне есть озера.
КЕРМИТ. Вообще-то это швейцарское озеро. Рутгер его купил и перевез сюда. Так, Рутгер?
РУТШЕР. Боюсь, в нашей семье при деньгах жена.
ДОРИС. Все, что у меня есть, твое, сладенький.
МОНА. Ты набит дерьмом, Рутгер. Ты это знаешь?
КЕРМИТ Набит только наполовину. Есть еще свободное место. (Пьет, смотрит на МИККИ). Я видел тебя раньше.
РЕЙ. Ты видишь меня все время. Я – достопочтенный дирижер твоего аккордеонного оркестра.
КЕРМИТ. Я про Микки. Где-то я видел Микки раньше. В каком-то месте, помимо Финикса.
МОНА. Нет никакого места, кроме Финикса.
КЕРМИТ. Я уверен, что видел. Знал это с того самого дня, когда он пришел наниматься на работу.
МИККИ. Я так не думаю.
КЕРМИТ. Чикаго.
МИККИ. И что там?
КЕРМИТ. Это было в Чикаго?
МИККИ. Никогда там не был.
КЕРМИТ. Ты никогда не был в Чикаго?
МИККИ. Я только что это сказал.
РЕЙ. А откуда ты тогда приехал, Микки?
МИККИ. Из Швейцарии.
РЕЙ. Ты не из Швейцарии, Микки. Ты водишь нас за нос. Ты не говоришь, как человек из Швейцарии. Ты говоришь, как человек из Чикаго. И выглядишь, как человек из Чикаго. Если бы там решили поставить статую типичного чикагца, он выглядел бы, как твой дядя.
