ГЛАВА 1. Феникс
[ДАНА]
Пятый день и никаких результатов.
Прочие пациенты уже на третий день не выдерживали игры в гляделки, а этот – крепкий орешек.
Мой взгляд мазнул по стальному бицепсу. Рукав футболки, казалось, вот-вот лопнет на нём, а с ним и моё терпение. Взгляд упал на мужские пальцы, они впились в мягкую кожу на ручке кресла, будоража моё воображение, вместо подлокотника рисуя мои бёдра.
Я закусила кончик карандаша, которым должна была делать записи, но пациент молчал битый час, и на девственно чистом листе блокнота, лежащем на моих коленях, не появилось ни одной заметки.
На лице мужчины была маска холодного отчуждения. Так и подмывало выкинуть что-то этакое, чтобы добиться от него хоть какой-то реакции или мимолётного эмоционально отклика, да хоть слова протеста...
Что такого, покалеченного жизнью и закалённого в спецоперациях человека, должно вывести из спокойствия?..
Я сложила ладошки поверх блокнота и улыбнулась пациенту – никакой реакции.
По-прежнему никакой реакции.
Я взяла стакан с водой с журнального столика, стоявшего справа от кресел, чтобы не быть препятствием между нами. Доверительные отношения выстроить сложно, ещё сложнее, когда оппонент не идёт на контакт. Сделала пару глотков и поставила стакан на место, не подумав предложить мужчине промочить горло – откажется, вернее, проигнорирует.
Таких, похоже, можно взять только нахрапом.
Мне что, умолять его со мной поговорить?..
На колени встать?..
Подползти и умолять?.. И не забыть руки положить на его мощные бёдра.
Клац-клац – щёлкнул дозатор, на мою ладонь упали две таблетки. Я закинула их в рот и принялась медленно рассасывать, отгоняя навязчивые мысли, где я непременно набрасываюсь на своего пациента, не чтобы прибить – такое в психиатрической практике иногда случается, – а чтобы трахнуть. Прямо здесь и сейчас – в кабинете частных сеансов, позабыв, что за дверью дежурит охранник, готовый ворваться и угомонить пациента шокером – особые меры для особых случаев, как эта тёмнокожая гора мышц, источающая тестостерон в таком объёме, что таблетки, снижающие либидо, едва облегчали мне задачу: вывести пациента на диалог.
Я спрятала коробочку с фальшивым тик-таком в карман халата и с новым настроем взялась за папку с личным делом пациента.
– Я таким обычно не занимаюсь, – пустилась в объяснения в первую очередь для самой себя, чтобы облегчить совесть, – но вы мне не оставили выбора, раз отказываетесь рассказать о себе.
Бросила взгляд на пациента, думала, что он хоть немного занервничает, ну как же – это не тот случай.
– Клинвуд Хоки, – прочитала я и подняла взгляд на пациента – спокоен, ладно. – Сейчас вам... хм... сорок лет. – Ещё раз посмотрела на мужчину, задумавшись: выглядит ли он на свой возраст?
– Родились в небольшой индейской резервации на территории Аризоны. Уже что-то припоминаете? Или у агентов с памятью всё хорошо? – закинула я удочку, но он опять проигнорировал.
Хорошо. Переходим к тяжёлой артиллерии.
– Восемь лет назад вас поместили в психиатрическую лечебницу по решению суда. Расскажите почему?
Никакой реакции, даже не моргнул.
– Вы переоборудовали свой трактор в бронированный танк и с его помощью нанесли ущерб строительной компании, которая приобрела землю вашей бывшей резервации. Не хотите внести уточнения?
На мужском лице вздулись желваки, и не более.
– Вы незаконно жили на выкупленной земле. Почему вы не переехали с остальными?
Молчание.
– А ваша жена...
Кожа на кресле протестующе заскрипела под натиском тихого гнева. В этот раз он сжал подлокотники не так, как в первый раз. Эмоции проснулись в нём и рвались на волю, но он их сдерживал изо всех сил.
– Вона?.. Её так звали?
Клинвуд сменил позу и скрестил руки на груди.
– Ей было тридцать, когда в резервации случился пожар? А вашим детям Тею и Поломе?..
– Прекратите, – прорычал мужчина и, согнувшись пополам, спрятал лицо в ладонях.
– Я понимаю, этот случай стал болезненным для вас...
– Болезненным? – процедил он, подняв на меня яростный взгляд. – Я нашёл их полуобгоревшие трупы в дальнем углу дома – это, по-вашему, болезненный случай? Болезненный случай – это строительная компания, которая готова на всё, чтобы заполучить землю под свои таунхаусы для богачей.
От его ярости стало жутко.
– Соболезную вам, но прошлого не изменить, и с этим надо как-то жить дальше, Клинвуд.
– Не называй меня этим именем.
– Хорошо. Как скажете, главное, говорите со мной.
Он недовольно фыркнул, упав в объятия скрипучего кресла.
– Тогда как мне вас называть?
Он ответил мне озлобленным взглядом – переборщила. Танцы на глубоких ранах редко приводят к хорошим результатам.
– Феникс? Так пойдёт?
Ничего не ответил, лишь закинул одну ногу на другую, выставив в бок колено, и обхватил её одной рукой за щиколотку.
– Буду считать, что вы согласились на «Феникс», – улыбнулась ему. – У нас, кстати, с вами осталось ещё двадцать минут от сеанса. Что-нибудь расскажете мне? Нет?.. В таком случае хотите я покажу вам фото вашей семьи?
Феникс напрягся.
– Вам до или после пожара?
– Что тебе от меня надо? – зло отчеканил он, вернув ногу на пол и подавшись вперёд.
– Хочу, чтобы вы шли на контакт без гнусных уловок с моей стороны. Мне, знаете, это тоже не по нраву. И искренне сочувствую вашему горю, но я не смогу помочь, если вы будете молчать.
