1. Глава 1.
От автора:
- ВСЕ события в романе вымышлены и совпадения случайны, так как необходимо приблизить к эпохе.
«О, женщины, вам имя вероломство!»
В. Шекспир
п р о л о г
14 декабря 1825 года. Санкт-Петербург
В этот день декабристы вывели гвардейские части из казарм на Сенатскую площадь. Те отказывались присягать Николаю, объявившему себя императором после отказа на престолонаследие брата Константина, которому, после смерти Александра Первого должен быть принадлежать престол. Многие уже присягнули тому и теперь должны были переприсягать новому императору. Такого в истории еще не было. С точки зрения не только дворян, но и самих гвардейцев, это было совершенно непонятно: как сказал один гвардейский солдат, « что господа офицеры могут и принять присягу, если у них есть две чести, а у многих нас есть только одна и ей они верны до самой смерти. Раз присягнув, второй раз присягать не собираюсь». Назревал мятеж в защиту прав Константина. Николаю же вменяли отнятие трона. Сам Константин в это время находился в Варшаве в качестве главнокомандующего польской армией и наместником в царстве польском, и он боялся, как принять престол, так и отказаться от него. Переговоры шли уже несколько недель, и наступило междуцарствие, которое могло ввергнуть Россию в хаос. И тогда Николай объявил себя императором и собирался провести 14 декабря переприсягу. Этим и воспользовались заговорщики, призвав отказаться и остаться верным присяге Константину.
Полки стояли вокруг Зимнего дворца на площади уже несколько часов. Была пурга, метель. Но ни холод, ни поземка не заставляла расходиться. Прибывший любопытствующий народ уже к вечеру покинул место упрямо стоящих воинов. Во дворце решали эту проблему. Было много споров и разногласий. В конце концов, Николай направил парламентеров с попыткой уговорить восставших разойтись по казармам, обещая сделать вид, что ничего не было, но они не расходились.
Дело шло к вечеру. В темноте ситуация могла развиться непредсказуемо и это выступление необходимо было прекратить.
- Что предпринять? – обратился Николай к своим сторонникам, стоявшим в царском кабинете с окнами на дворцовую площадь, где замерли солдаты Московского лейб-гвардии полка, Гренадерского, матросы Гвардейского морского экипажа.
- Думаю, ваше величество, - начал свою мысль генерал-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Милорадович, - мне надо выйти перед войсками и просить разойтись по казармам.
- Это опасно, Михаил Андреевич, - повернулся к нему Николай.
- Я считаю, что мои заслуги помнят в полках и мне поверят и поймут, мой император, - поклонился генерал.
Николай молчал. Прищурив глаза и сдвинув брови, он взвешивал слова губернатора.
- Кто, как не ему доверяют солдаты и офицеры мятежники. - думал он, глядя на выправку пожилого генерала. - Не ему ли поверят они, участнику и герою 12 года.
- Хорошо, - сказал он через паузу. - Действуйте.
Милорадович поклонился, повернулся и под взглядами собравшихся вышел из кабинета.
- Это единственный мирный выход, господа, - вздохнул Николай. - Очень надеюсь на это.
Через час ему доложили, что генерал был смертельно ранен одним из мятежных офицеров и Николай отдал приказ своим артиллеристам расстрелять из пушек каре полков, стоящих вокруг Зимнего дворца. Он не хотел крови, он боялся, он не знал, как на это отреагируют не только воины его армии, но и в Европе. Но смерть Милорадовича перевернула его мировоззрение. Он был шокирован и обозлен. Он понимал, что этим приказом может оттолкнуть многих, но и оставить без ответа смерть генерала не мог.
- Расстреливать без помилований! - приказал он сквозь зубы. - Всех, кто останется стоять на месте арестовывать. Уходящих и убегающих не трогать.
- Лед на Неве еще слишком тонок, мой император, а там тоже стоят полки, - возразил кто-то из свиты, - и могут быть самые неожиданные последствия.
- Тонущим помогать, раненых вывозить в лазареты, - приказал сухо Николай. - Мне докладывать каждые полчаса. Свободны.
Свита генералов вышла из кабинета. Николай остался один. Он подошел к окну и выглянул. По Дворцовой площади метались люди. Даже сюда, в комнаты Зимнего, доносилась канонада пушек преданных ему артиллерийских полков.
- Они начали первыми! - сжимал он кулаки и бил ими по рамам окна. - Они вынудили меня! - твердил он сквозь зубы.
Его мелко трясло. Повернувшись к столу в углу кабинета, он налил дрожащей рукой в стакан вина и выпил залпом. Утерся рукавом и закрыл глаза.
- Неужели с этого мне придется начать свое правление? – думал он, и зубы его стучали о край стакана.
Выпрямившись, он с силой швырнул его в стену. Послышался звон разбитого стекла, и осколки брызнули во все стороны. Ворвался испуганный адъютант.
- Карету мне! - еле вымолвил бледный Николай.
* * *
14 декабря 1825 года. Оренбург.
Во дворце генерал-губернатора Петра Кирилловича Эссена проходили именины его дочери Александры.
Кареты уже не подкатывали к центральному входу, а выстроились вдоль всего дворцового здания перед спуском к реке Урал. Площадь была освещена факелами и фонарями самих экипажей.
Мело. Погода не баловала, но в зале второго этажа с большими окнами, гремел оркестр, и было светло и жарко. Тысячи свечей освещали несколько сотен гостей, среди которых мелькали военные мундиры, фраки и женские наряды, по последней французской моде с оголенными плечами и высокими прическами. Драгоценности не уступали огню свечей и переливались радужными искрами на шеях молодых и пожилых дам, желающих показать всем свои богатства и значимость рода. В центре зала кружились пары в новомодном танце Европы – вальсе. По сторонам стояли и сидели важные сановники и военные со своими женами и детьми. Шли оживленные разговоры о столичных неурядицах во власти, местные сплетни, легкий треп о погоде, скором Рождестве и будущих балах.
