ГЛАВА 1. Стамбул
Аккуратно уложенные вещи собирали в коробки и спускали вниз. Медленно и постепенно квартира пустела, оставляя лишь воспоминания. Здесь становились сильнее, здесь делали выбор, здесь ломали пальцы и мечты. Камин давно потух, а сожженное в нем отсырело. Пелин прошла по голому паркету на каблуках. Она следила, чтобы грузчики ничего не забыли. Осталась лишь картина, что висела над потухшим камином. Фальшивое откровение. На губах Пелин застыла немая усмешка. Ее карие глаза, обведенные угольной подводкой, больше ни о чем не сожалели. Она мимикрировала, стала лгать натурально. Стала главным риелтором отдела, о чем мечтали Селим и Эмир. Получила независимость, о которой так грезила. Подошла ближе к картине и стала ее рассматривать. Она всегда знала, что два скелета на ней раньше были живы, теперь оба – мертвы. В комнате раздался крик. Пелин испуганно обернулась, повинуясь сильнейшим эмоциям от воспоминаний. Ее муж мягко улыбнулся ей, войдя в комнату:
– Ты в порядке?
За год до описываемых событий.
Очень жарким выдался июньский день в прибрежном городе Измире. Пшеничные длинные волосы Пелин спускались по ее влажным от жары плечам. Она натянула очки на карие глаза, спрятав их от солнца, и посмотрела на Эгейское море. Сегодня оно было тихим. Рядом возник высокий смуглый парень. Он держал в руках малиновое мороженое, ожидая, когда оно немного подтает. Пелин любила талое мороженое, а Селим терпеть его не мог. Он потянулся к своим коротким иссиня-черным кудрям и взъерошил их.
– Сегодня жарко, – констатировал он.
Пелин молчала, поднимая лицо к солнцу. Их отношения с Селимом были непросты. За пять долгих лет он так и не сделал ей предложение выйти за него замуж, зато был достаточно требователен к ней самой. Она была птицей в его золотой клетке, но считала это истинной любовью. Так научил ее любить отец. Она зажмурила глаза, представляя, как в скором временим им удастся начать новую жизнь в Стамбуле. Мечтала об этом городе с самого детства. Таком буйном и своенравном, как она сама. Они с Селимом приняли решение о переезде в погоне за лучшей жизнью для них и для младшей сестры Пелин. Элиф предстояло поступить в университет. Сквозь шумный говор на пляже раздался выстрел. Селим дрогнул, и растаявшее мороженое упало на песок. Растеклось алым цветом по нему, испачкало руки Селима.
– Черт подери, – Пелин сняла очки, – что там? Опять взрывают петарды?
– Терпеть не могу талое мороженое, еще и руки испачкал, – причитая, Селим присел около моря и стал мыть руки.
Пелин встала следом за ним, отряхивая округлые ягодицы от песка. Море смыло с его рук алый отпечаток. Пелин усмехнулась, пнув песок прямо в Селима. Тот вскочил и схватил ее, заключая ее в свои крепкие объятия. Его карие большие глаза, обрамленные густыми ресницами, она любила больше всего на свете.
– В Стамбуле мы станем очень счастливыми, я тебе обещаю, – улыбался Селим, целуя ее тонкие губы.
Элиф наблюдала за ними неподалеку, тренируясь, вычерчивая линии их силуэтов на мольберте. Они с Пелин были разные, начиная с детства, которое прошло в одном доме, заканчивая внешностью. Если Пелин была громкой и смелой, то Элиф была ее полной противоположностью. Даже ее вьющиеся каштановые волосы отличались от светлых Пелин. Она с улыбкой наблюдала за счастливой сестрой, чьи отношения в последнее время трещали по швам. Но даже юная Элиф надеялась, что это лишь кризис. Увлекая губы Пелин за своими, Селим повалил ее на горячий песок. Она стала пытаться вырваться, смеясь, но тот крепко сжимал ее в своих объятиях. Увидев знакомую до дрожи картину, спустя пару ударов сердца Элиф вскочила с места. В ушах звенела кровь, застывая в висках, в артериях. От беспомощности и страха, Элиф не могла пошевелиться. Пляж вокруг изменился до неузнаваемости, одна Пелин оставалась той же.
– Селим, – еле дыша от смеха, визжала Пелин, – ну, хватит!
– Люблю до безумия, – шептал Селим, не в силах оторваться от нее, – никогда не отпущу тебя.
Услышав их смех, Элиф успокоилась. Озираясь по сторонам, она убедилась, что у ее паники не было свидетелей. Села обратно и как ни в чем не бывало продолжила их рисовать.
Потребовалось несколько недель, прежде чем Пелин и Селим уволились из своего агентства недвижимости, смогли оставить съемную квартиру хозяйке и перевезти основные вещи. Их личных сбережений было немного, но хватило на то, чтобы поселиться в самом среднем районе Стамбула – Бейоглу.
Узкие улочки, устланные мелкой брусчаткой, устремленные то в гору, то с горы. Ноги уставали, но быстро привыкли к такой особенности города. Недалеко виднелся приветливый Босфор. Чуть выше от их съемной квартиры стояла высокая Галатская башня, куда они втроем первым делом и поднялись, убив пару часов в очереди. Зато с нее открывался потрясающий вид на огромный Стамбул. Колорит и масштаб города будоражил их, как утренний глоток турецкого кофе. Возбуждал, как поцелуй Пелин в сладкие уста на берегу Босфора. Селим целовал ее светлые волосы, вдыхал их аромат, кормил ее местным симитом и каштанами. И все эти минуты их близости в этом городе казались дороже всего, дороже желаний и дороже богатств. Осталось лишь эту близость удержать.
