Маленькое солнышко нехотя выплыло…
Нет…описывать пейзажи я не умею.
Маша укуталась в тёплый плед. В комнате было темно, на стене еле поскрипывали старые часы. За окном шёл снег, освещая раннюю пору. Моя сестра заметно повзрослела, но не перестала просить меня рассказывать ей сказки. Она до сих пор складывает свои игрушки по местам. До сих пор читает детские книжки. Я знаю, что скоро она выздоровеет. Пройдут праздники, в школе отменят карантин. Не люблю видеть её заболевшей. Но люблю сидеть у неё на кровати и сочинять разнообразную бессмыслицу.
– Так что там? Солнышко? – Маша рассматривала в руке градусник.
– Дай посмотрю.
– Всё нормально, – спрятала градусник в тумбочку.
– И когда ты стала такой самостоятельной?
– Расскажи сказку. Ты же обещал про фабрику, и про Николая.
– Дай мне время. Я не могу импровизировать, иначе это будет неинтересная история.
– Мама придёт ещё не скоро. Давай! Ты же писал что-то за столом.
– То была домашка.
– Не верю.
– Может чаю с малиновым вареньем?
– Маша отвернулась.
– Ладно, сдаюсь. Фабрика игрушек. Будешь мне помогать.
…Маленькое солнце…нет…маленькое солнышко нехотя выплыло в морозное ясное небо. Блестящие искры играли на огромных сугробах снега. Где-то издалека слышны скрипучие шажки медленно топающего школьника, который улыбается под стать пришедшей зиме.
Декабрьское утро всегда радует приятными новостями – ощущением приближающегося праздника, окончания скучной и совсем неинтересной учёбы, сопутствием волшебства и вдохновения. А ещё метель всю ночь разрисовывала узоры на окнах, окутывая землю в белую пушистую перину. Кажется, что пахнет свежей кожурой мандарина и веткой сосновой ели. Хочется бежать вперёд, лепить снежную бабу, бросать по друзьям снежки, читать книги у камина, смотреть с отцом рождественские фильмы, наблюдать, как мама печёт куличи. Но чаще хочется просто упасть в сугроб снега, щурясь от яркого солнечного света.
Снежинки меланхолично скользили вдоль розовых щёк. Антошка не мог пройти мимо высокой горки в такой радостный день.
– …Антошка? – Маша удивлённо перебила меня.
Я улыбнулся и продолжил.
…Дети веселились, кувыркались и всячески развлекали своих родителей, пока те сменяли улыбки на строгие жесты. Под рукой не оказалось санок, но был рюкзак. Антошка спустился с горки, словно с Альпийского холма, почувствовав полную свободу в груди и морозный свист над ушами.
За ним стремительно летел мальчик в вязаной шапке с бубонами, попутно выкрикивая:
– Берегитесь!
Мальчик свалил с ног топающего с тростью старика, который внешне был похож на дядюшку Скруджа, но оказался весел случившемуся ненастью:
– Ох уж эти детки! – дедушка поднялся и помог встать школьнику. – Аккуратнее на поворотах, гонщик!
Шум городского рынка постепенно затихал. Там, по обыкновению, разгар покупок и продаж. Обязательные символы праздника, нужные предметы под руку и прочий блестящий хлам. Ёлки на любой вкус, пушистые, словно кот Персик и облезлые, словно соседский пёс. Гирлянды, игрушки, пиротехника, а ещё сотни пачек майонеза и килограммы зелёного горошка. Для Антошки, как и для всех остальных, одним из символов Рождества были конфеты и мандарины. Заметно, что в этот праздник их поубавится на столах, застеленных белыми скатертями – слишком дорого обходятся сладости для среднего человеческого кармана.
Сквозь толпу Антошка пробрался к самому красивому сказочному прилавку и потратил остатки денег со школьного обеда на шоколадный батончик. Он оставил его на потом, бросив в рюкзак, и подумав, что намного приятнее забыть о нём и в один прекрасный день обнаружить этот маленький, но приятный подарок.
Твёрдые шаги привели Антошку домой. По отцовским следам он пробежался по двору, махнув ладошкой рыжему охраннику в будке. Тот довольно вилял хвостом и таил в глазах надежду на вкусное угощение.
За дверями Антошка встретил теплоту и сонное настроение. Родителей как всегда нет дома, поэтому украшать комнату приходится в одиночестве. В гостиной стоит огромная пушистая ёлка, что выглядит ещё больше из-за уютных размеров комнаты. Рядом на покрывале спит тот самый кот Персик, ожидая весёлых игрушек на ветках и новогоднего веселья.
Антошка залез на чердак в поисках коробок с украшениями. Сколько здесь вещей! Наверное, всё, что исчезает из комнат, автоматически перемещается на чердак (или всё, что мешается под ногами). Может быть, домовёнок следит за порядком в доме? Так или иначе, чердак хранит в оседлой пыли многие воспоминания, споткнувшись о которые, непременно улыбаешься.
– Постой, это сказка совсем для маленьких детей, – возмутилась Маша.
– Что же тебе не нравится?
– Ну, не знаю…может немного правды…
– Правды? – я засмеялся. – Что-то вроде «за внешним видом весёлости, скрывается правда, призванная заменить собой кратковременное детство…» Вот так?
– Давай ещё.
– Ощущение невыносимой тяжести и лёгкости бытия, доселе незнакомое маленькому человечку. Возводимая в степень взрослая жизнь, что непрекословно следует всеобщему канону общественной необходимости. Эхо губительных наставлений, эквивалентом заменяющее истину. И только там, в бессмысленном ощущении предстоящего разрушения Антошка, маленький Антошка, делал услугу себе взрослому – потому что осознавал, что путь к истине настолько тернист, насколько и неведом.
