Действующие лица:
Кирилл Исаев – режиссер.
Иисус бар Иосиф – проповедник.
Никита Гуренков – продюсер.
Иаков
Симон – братья Иисуса, галилеяне.
Иуда
Петроний Главк – знатный римлянин.
Понтий Пилат – Римский чиновник.
Прочие интеллектуалы города Москвы и жители Палестины.
ВВЕДЕНИЕ.
В истории есть таинственные личности, которые появляются как бы ниоткуда, и исчезают вникуда.
Жанна Д’Арк, Иисус Христос.
С Ричардом III человечество вроде бы разобралось.
Жанна Д’Арк мне не по зубам. Никакая фантазия не сможет подсказать мне, почему двадцатиоднолетняя девица, пусть даже обладающая полководческим гением, смогла повести за собой французских рыцарей и, главное – почему те, не считавшие женщин равными себе – подчинились ей. Даже пусть было пророчество и вера в него – достаточно было просто сделать ее знаменем. Но полководцем! Я – пас.
С Иисусом все проще. Он не разговаривал с царями и не вел за собой аристократов. Его просто сделали богом после его смерти. С этим еще можно совладать.
Сначала напишу, во что я верю. Я твёрдо верю в его воскресение – иначе бы его не обоготворили. Это было убедительное, полноценное воскресение, с множеством свидетелей – такое и сейчас, хоть и редко, случается в морге. Не было бы воскресения, не было бы веры, не было бы мученической смерти его последователей.
Лев Толстой неправ. Воскресение, а не идеи, создали христианство. Идеи были и раньше, и позднее, с ними боролись, их истребляли, но веры они не создали.
Веру создали чудеса. И первое из них – воскресение. Исцеление – это для толпы. Красиво, весомо, но не долговечно. Для двух тысяч лет нужно что-то более весомое, такое, чтобы снесло крышу самым неверующим.
Иисуса видели после смерти. И видели именно человека, а не бога. В это я тоже верю.
И еще верю, что Иосиф не был биологическим отцом Иисуса, иначе назореем должен был стать именно Иисус, а не Иаков. Богу иудеи посвящали первенцев – вспомните: первенцев мужского пола овец и скота крупного без порока… На костях перворожденного сына ставили укрепления и на костях последнего сына заканчивали стройку. Вспомните, кстати, жертвоприношение Авраама, скорее всего, культурного героя евреев. А так как именно назорейство под воздействием более цивилизованных народов заменило жертвоприношение, то Иаков, младший брат Иисуса, никак не мог попасть в число избранных.
Все остальное сложилось у меня, словно мозаика.
Конечно же, это только вариант того, что происходило. События могли сложиться и по-другому. Но это были бы частности, не больше. Основной фон нерушим: родился человек, был проповедником (или политиком, кому как нравится) и взошел на крест за свои убеждения. Тысячи человек проделывали это до него и после.
Шло время. Идеи его изменили, изменили и его сущность, но вера в воскресение его жива до сих пор. И будет жить вечно, потому что это – утешение.
Путь бессмертной души, покинувшей тело, ты знаешь.
Если ее отделить от ума, она вечно блуждает.
Благочестивейший муж обладал той душою; а ныне
Чтут ее люди, чья вера на душу его не похожа.
Оракул богини Гекаты;
Порфирий. Из полемического сочинения
Евсевия, Demonstr. Ev. III 6,39-7,2 Dindo.
Глава 1
Руководство к тому, как надо снимать блокбастер.
Они брели по пыльной, бесконечной дороге. А вокруг расстилалась выжженная солнцем земля, и в ясном синем небе плавилось белое раскаленное солнце.
Пожилой мужчина, худой и низкорослый, ссутулился под тяжестью бытия. Он вел за собой молодого серого осла с сидящей на нем женщиной. В правой руке, заведенной за спину, мужчина держал веревку, привязанную к уздечке. В левой – была большая суковатая палка, на которую он опирался, как на посох. Мужчина шел обреченно, не поднимая головы, и его ноги в простых сандалиях с деревянной подошвой волочились по земле, оставляя в пыли длинные полосы вместо четко очерченного следа.
Этот человек был беден, и об этом говорили заплатки на его ветхой, но чистой шерстяной тунике с длинными рукавами. Тунику стягивал на бедрах матерчатый пояс с совсем тощим мешочком для денег. Поверх туники был наброшен дорожный плащ, более новый, окрашенный в зеленый цвет.
Человек был немощен, невысок. Голову его покрывал шерстяной платок, и полосатый новый шнур обхватывал узкий лоб, борода росла редкая, клином. Мужчине не было еще и сорока, но лишения и заботы рано состарили его. Он недавно похоронил мать и теперь вел домой жену, выполняя последнюю волю родительницы.
Жену ему нашли родственники, живущие в Кане Галилейской. Была она совсем молоденькой и очень красивой. Но… она не была беспорочной. А иначе разве бы породнилось богатое семейство с ним, бедным плотником из рода простых ремесленников. Его, низкорослого и худого, некрасивого и косноязычного и в лучшие годы женщины не замечали, а то и смеялись над его стеснительностью, замкнутостью и нелюдимостью. Только он не был нелюдимым. Он просто боялся людей, их колких злых языков, их несправедливых суждений и торопливых выводов.
И вот он шел, привычно смотрел в землю и думал, жалея себя и осуждая весь мир.
А за ним, на молодом сером осле ехала девочка, и кому было дело до ее чувств. Она куталась в шелковый, с ярким рисунком головной платок, словно отгораживаясь от всего внешнего. С ней произошло очень страшное, дикое, немыслимое. Ее никто не поддержал, не ободрил. Ее оттолкнули, выбросили, забыли. Что еще ей оставалось? Спрятаться от всего и ждать. Чего? Небытия.
