Мелис смотрела на капли дождя, стучащие в окно и чувствовала, что тихо сходит с ума. Она не могла поверить, что вся ее жизнь свелась к существованию в качестве секс-рабыни. Она не могла понять, как вообще оказалась в этом замке в роли элитной рабыни Арнольда Вернорда.
Все чаще мысли девушки возвращались к Авелю; она задавалась вопросом, что бы сказал бывший возлюбленный, если бы увидел ее здесь, если бы только знал, какими вещами она со своим хозяином занимается каждый день. Чуть ли не до костей ее изгрызло чувство вины из-за того, что она так сильно привязалась к блондину.
Одно лишь приближение хозяина возбуждало ее плоть, и теперь уже она сама грезила об Арнольде, сама проявляла инициативу в постели. Ее разум и воля стремились бежать от того, кто решил вырвать ее из привычного мира, но тело реагировало на Арнольда так, словно было создано лишь для того, чтобы дарить блондину радости секса.
Мелис ненавидела хозяина. Ненавидела… и любила. Черт, все ее противоречивые чувства к блондину сплавились и кипели, как вулкан. Именно эти чувства и поставили ее на колени.
Погруженная в раздумья, Мелис не заметила, как Арнольд вернулся домой. Едва взглянув на хозяина, она поняла: что-то произошло. Ярость сквозила в каждом резком жесте, в тонкой линии сжатых губ, в напряженных чертах лица, в потемневших глазах. Что-то вывело блондина из равновесия, и встревоженная Мелис нутром почуяла, что все это имеет к ней самое прямое отношение.
Арнольд остановился перед своей рабыней, скрестив руки на груди и прижав пальцы к губам. Мелис предприняла слабую попытку ускользнуть от чересчур пристального внимания хозяина и двинулась к балкону, невзирая на проливной дождь.
– Стой, где стоишь, – раздался тихий голос.
Мелис нервно сглотнула, гадая, какое страшное преступление она могла совершить.
– У меня только что состоялся весьма познавательный разговор с Вадиком, – сообщил Арнольд.
Девушка закрыла глаза; теперь все стало ясно, как белый день. Чтоб ему пусто было, этому Вадику!
Блондин продолжал сверлить свою рабыню взглядом.
– Вот как, – сказал он. – Выходит, это правда. А я-то еще надеялся, произошла какая-то ошибка…
У Мелис не укладывалось в голове, что Вадик вот так взял да и все выложил – а ведь сам пригрозил девушке смертью, если та сболтнет хоть слово! Из груди девушки вырвался обреченный вздох.
Когда Арнольд вновь заговорил, его голос вибрировал, руки дрожали.
– Сказать по правде, я так и не могу до конца поверить, мне нужно услышать это из твоих собственных уст. – Он наклонился к рабыне и прошептал: – Ты занималась сексом с Вадиком?
Мелис опустила голову.
– Всего один раз, Арнольд. И…
– Один раз, тысячу – какая, к черту, разница! Важно лишь то, что ты это сделала! – прорычал блондин сквозь стиснутые зубы.
– Я могу объяснить, – оправдывалась Мелис. – У меня была веская причина…
– Тут не может быть никаких – веских – причин! – проорал Арнольд. – Нет, я и в самом деле никак не могу поверить, что ты способна на такое, Мелис.
– Но это был единственный способ…
– Все, хватит! Когда я захочу слышать твой голос, я об этом скажу. А сейчас ты получишь все, что тебе причитается. Иди-ка сюда, рабыня!
С этими словами блондин схватил девушку за руку и поволок к своему креслу.
– Пожалуйста, Арнольд, только не это! – Взмолилась Мелис, упираясь пятками в пол. – Я же не ребенок, в самом деле!
– Молчать! – рявкнул блондин. Он сдернул со своей рабыни штаны, обнажив ягодицы, и разложил ее на коленях. – Я крайне зол на тебя, Мелис. Сейчас ты получишь урок, который никогда не забудешь.
Арнольд сорвал с руки перчатку и швырнул на пол.
– Пожалуйста, Арнольд! – холодея от ужаса, умоляла Мелис.
Уже через несколько минут жестокой экзекуции рабыня заливалась слезами, а неумолимый хозяин продолжал в исступлении наносить удары. Боль была невыносимой, и девушка отчаянно извивалась и брыкалась, пытаясь высвободиться.
Ладонь Арнольда горела огнем, ягодицы его рабыни побагровели, но безжалостному избиению, казалось, не будет конца. Блондин так рассвирепел, что ничего толком не видел и не соображал. Мелис теперь уже выла в голос, и рука хозяина, наконец, остановилась.
– Ты моя рабыня, только моя! – сказал Арнольд срывающимся голосом. – И никакой другой мужчина к тебе не притронется! Ясно тебе это, или нет?
Мелис утвердительно всхлипнула, стараясь не потерять равновесие, когда блондин одной рукой поставил ее на пол.
– Я все еще зол на тебя. Убирайся! – приказал он.
Мелис стояла в нерешительности, поддерживая штаны трясущимися руками. Хозяин никогда еще ее не прогонял.
– Вон с глаз моих! – взревел блондин.
В полном смятении Мелис машинально двинулась к своему единственному убежищу – балкону. Казалось, струи дождя оплакивают ее саму, и девушка, как и ливень, рыдала и не могла остановиться. Слезы текли не от физической боли, хотя наказание было до крайности суровым. Сердце жгла горькая обида – обида на хозяина, который выплеснул свой гнев и вышвырнул ее вон, как щенка; обида на несправедливо жестокое наказание за поступок, о котором она сама искренне и глубоко сожалела.
Подойдя к перилам, Мелис почувствовала, как изнутри наплывает могучая тьма, которой невозможно противиться; внезапно она как на ладони увидела ответ на все свои мучительные вопросы. Решение показалось таким простым и очевидным, что девушка и сама удивилась, как оно раньше не пришло ей в голову. Она взобралась на перила и выпрямилась в полный рост, глядя на раскинувшийся внизу город.
