Москва, 9 июля 1998 года, летнее кафе на улице Арбат. Непрестанный шорох шагов, коктейль запахов, шум сотен голосов.
16 часов 17 минут, первый бокал коньяка (паленого, отвратительного на вкус и бессовестно дорогого).
– Да-с. Ну, чего ты уставилась? Не видишь – мы ку… Ладно, прошла, и хуй с ней. Девочки! А вот вам-то проходить и не стоит… Тоже прошли… Что ж… Догоняйте во-он ту гражданочку, она торопится в интересное место… (взгляд поневоле упирается в стоящий напротив киоск с майками, матрешками и прочей, извините, хуйней. Может, у вас для этого найдется другое определение. У меня – нет).
– Вот неумирающий тип! Привет, фарца вечнозеленая, как мелодии Кола Портера. Что? Долог путь от лицензионной полидоровской Аббы у «Советского Композера» до этого лотка, на котором ты разложил чьи-то дедовские медали?… Долог, знаю… Как звонок будильника поутру… Как зевок любимой посередине той ласки, которую ты так любишь, и которая исполняется не без помощи губ…
А вот и клиентура!.. О, фэт-шоу! Привет, толстухи! Откуда дровишки? Бундес? Похоже, похоже… Такие коллекционные жопы не вырастишь на скудных нивах центрального причерноземья… Ну, здоровеньки булы, такскать, гутен абент, жертвы аборта, сделанного Эмансипацией от дяди Гринписа… Да не разглядывайте вы эти майки, все равно ни одна из них на вас не налезет… Так, заткнуть пробоины в трюмах ваших ежемесячных Титаников…
А это что? Ага! Туристы местного разлива! Можно, я не буду на вас смотреть? Можно? Да? Спасибо… Не смотрю… Впрочем, у той, что слева, мило подергивается левая ягодица… Она явно не удовлетворится прогулками по Арбату, и среди ночи, тщетно побродив по коридорам гостиницы в поисках разбитного жиголо, вернется на круги своя, на храпящия своя волосатыя круги…
Конец ознакомительного фрагмента.
