1. «Сединой застелил белый день небеса…»
Сединой застелил белый день небеса,
И свалились на плечи мне тучи.
Где-то льется прекрасная песня скворца,
Где-то речь звучит благозвучней.
Я иду спотыкаясь, над грязью лечу,
Поднимаюсь один по ступеням.
Я сегодня быть может счастье найду,
И быть может вздохну с облегченьем.
Сквозь крылатые двери обхожих домов,
Преступая порог неприветный.
Я стараюсь найти в этом мире оков,
Подлиней приколоченных цепи.
Пересохла она, воля моря моя,
И ветра здесь гуляют пустые.
Так и сердце сердито глядит на меня,
Так и мысли дрожат молодые.
Мне осталось лишь только свежий ветер вдохнуть,
И найти свое место на свете.
Мне осталось лишь только пламя раздуть,
И сиять теплым светом планете.
А ведь были же дни, о, они не одни.
Когда мысли неслись по вселенной.
А ведь были видны черные и белые сны,
И была ведь надежда мне верной.
Все под тяжестью дум, окровавленных лун,
Все под градом камней покосилось.
И от сорванных крыш, можно видеть Париж,
И от взрыва Земля зародилась.
Здесь и веры то нет, как и нет и огня,
Здесь повсюду продетые нити.
Только все же я жизнь любя,
Верю в то, что меня вы храните.
Мне от жизни, от белых страниц,
Все сложней писать диалоги.
Мне события сотнею птиц,
Принесли на себе некрологи.
Тех то так же страдал,
Тех кто, что то искал,
Тех кто думал всегда про другое.
Кто с восходом вставал,
Кто от слов прозябал,
Кто оставил, что то святое.
В кратких, быстрых шагах, день и ночь на ногах,
Я все шел под слова из могилы.
Он мне все говорил, он надежду дарил,
А слова его все еще плыли.
Все о том же, о том же твердят мне они,
Есть для жизни благие причины.
Что горят в нашем мире святые огни,
Что избавят они от кручины.
Он говорит, тело духом хранит,
