Мерцающие пришли как всегда нежданно, накатились, как валуны с осыпи, придавили. Потянули болью – рывками, до дурноты, голова кругом, в глазах светлячки замельтешили. Чуть отпустило, и снова. Ох, придется помучиться! Приходят, когда захотят. Одно хорошо, что ненадолго, на дней – как пальцев на руке.
"Только вас мне не хватало, – подумала Пукки, присев от боли на корточки, – как нарочно, под переход подгадали. А то и, правда, перейти нешто?"
Тихонечко так подумала, шёпотом. Пусть на полдня вокруг ни души не слышно, а всё ж. На всяко – тихо.
На переход собираться нужно совсем молча, чтоб ни мыслишки единой! Не то учуют палы, нагонят, раздерут на лыко. Маленькие, а злые. Хорошо, если ёлы прибегут на шум – отобьют. Ёлы большие и сильные, палы их побаиваются. А если не успеют ёлы или не услышат – могут палы и насмерть задрать. Так заведено у палов – чтоб другие не повадились. Чтоб. Или от обиды, что сами маленькие – кто знает?
И ведь не станут рядить, с чего это несносная ёла перейти решилась – сразу драть! И не возмыслишь им, что самим-то вам, палы, зачем такая ёла?! Отчего же ни один до сих пор на несчастную Пукки глаз не положил?! Ну и пусть Пукки белянко, пусть. Что ж теперь она не ёла, что ли, раз светловолоса?! Чай, ей тоже охота. Нешто ей до смерти ходить беспалой? А потому и решилась на переход, что несносная. С кого ей снестись-то! То-то и оно, что не с кого. Если только редкий гость появится, северный пал…
Ох, не надейся на то, ёла, при твоей жизни ни разу северный не приходил!
Пукки огладила живот, чтоб унялся. Послушался. Встала, дальше отправилась.
Как мерцающие уйдут, дней через – как пальцев на двух руках – переход и откроется. В самый короткий день, да и дня-то почти не будет – так, лизнет Ярко снег и спрячется. Надо успеть найти переходное древо. А если повезёт, то отыщет Пукки и потустороннего пала себе по душе.
Неёла Рина надумала как-то на краешек Пуккиного ума, что забавные те потусторонние. Счастливица Рина! Хоть и без глаза вернулась, подранная. А все ж – со сносёнком. Считается в народе, будто понесла Рина от своего пала, как заведено. А может и впрямь от своего – кто знает? Может, зря все Рининого пала немощным считают? Удачница Рина, как промеж себя мыслят другие неёлы, не драные. Умница.
***
Вот и переходной день! Ярко высунул край из-за леса и слепит глаза ёле. Ишь, как искрится снег! Насмехается над несчастной Пукки. На снегу всё видать: и где ёла перешла, и где воротилась. Если повезёт, вернется она след в след, миг в миг, как не переходила совсем. Да разве белянкам везёт когда-нибудь? Неспроста же водится помысловка: "Не родись красивой, родись не сивой". Вот и насмехается снег, поэтому.
Тсс! Тихо надо. Не думать, тсс. Лучше поищем родственное дерево переходное.
Разлапистые стояли недвижно, покряхтывая под снегом. Много налипло со вчерашнего снеговала, да ещё пристужило ночью – вот и кряхтят, колючки распушив, сбросить тужатся. Как раз, чтоб ёле перейти легче было, под напругой-то стволы лучше двоятся. Полствола тут, полствола там, только найти щёлку, и – шмыг между! Ёлам дано.
А палы – нет, не могут, не видят потому что. И неёлам тоже переходу нет. Мыслят бывшие ёлы, что будто ослепли они после сноса. Помнят, как раньше видели двоение, и забыли, ровно. А может, просто не хотят они его видеть – кто знает?
Оттого, может, и злятся они пуще палов, счастливицы. Уж неёлы точно насмерть задерут, если поймают на переходе! Благо, некогда им, со сносятами на руках не до ловли. Разве только неёла Рина драть не станет, потому как сама перехожица.
Вот это древо – в самый раз! Дугою ствол вытянулся. Видно, огибал другое большое древо, пока молодой был, к небу тянулся. Другое теперь сгнило, а дуга осталась. В самый раз. Почти на толщину ствола щель, издали заметно. Тут перейду, решила Пукки. Не думая, нутром решила. Тихо.
***
Прошла сквозь древо легко, только локоть о кору оцарапала. Спрыгнула на снег, огляделась-прислушалась. Никого.
Потянула носом – и тут шибануло по уму страхом! Будто горелым болотом повеяло. Пожары ведь зимой не случаются, а тут – пахнет! Пригляделась в ту сторону, откуда запах идёт – вдалеке, в низине, ровная серая полоска меж дерев виднеется. Каменная? Нет, слишком ровная.
Ярко обратно спрятаться не успел, голубит снег, полоску выдает. Палы в народе Пукки любят ровные места – полежать, посидеть, о своих неёлах поразмыслить меж собой. Может и на этой стороне палы таковы же? Решила к полосе идти.
Оглядываясь да прислушиваясь, спустилась ёла к полоске. Та оказалась широкой и длинной. На такой несметное число палов может разместиться, куда больше, чем живет во всем народе Пукки. Нет, не для посиделок паловых эта полоса. И пахло от нее!
Ступила на тёмно-серое одной ногою. Твёрдо! Ступила второй, потопталась. Захолодило ноги, хуже, чем на снегу. "Пойду по ней, – подумала ёла, – а там видно будет". Направилась по полосе, чуть подворачивая ступни набок, чтобы сильно не выстывали. Быстро шлось по ровному!
