Часть I. Путешествие на Оленёк
Ласковое солнце ранним летним утром обогрело и осветило улицы русского города на берегу великой реки. В тон кукареканью петухов и мычанию недоенных коров ударили колокола Троицкой церкви, созывая прихожан на заутреню. Тут же по дощатым мостовым застучали сотни сапог жителей города – купцов, служилых людей, ремесленников, пашенных крестьян… Где это мы? В Твери? В Ростове? Может быть, в Архангельске? Нет, мы с вами находимся в славном городе Енисейске, неофициальной столице Восточной Сибири, откуда отряды служилых людей и вольных охотников за «мягкой рухлядью» – пушниной идут на север, восток и юг, приводя пока ещё свободные сибирские земли под высокую государеву руку, а вот, кстати, и они сами, выходящие с утренней службы в церкви: крепкие, жилистые, одетые в кафтаны из добротного сукна и кожаные подкованные чоботы. К одному из них, резко выделявшемуся на фоне толпы своими чёрной бородой и глазами и лицом, вдоль и поперёк иссечённым шрамами и подбежал воеводский служка Андрюшка Лузин, мальчишка 10 лет.
– Елисей Юрьевич, Елисей Юрьевич! – закричал он, едва завидев сего служилого в толпе и оказавшись прямо перед ним, немного отдышавшись, уже спокойно сказал – Вас воевода к себе просит!
Елисей Юрьевич, услышав эти слова, нехотя оправил свой красный кафтан, отделанный для шика золотым позументом и решительным шагом направился прямо к воеводскому дому, резко выделявшемуся на фоне одноэтажной застройки тогдашнего Енисейска огромной, в высоту обычной избы, подклетью и большим резным крыльцом, не слушая окриков товарищей:
– Да подожди ты, Буза, пойдём с нами, посидим, выпьем!..
Елисей Буза, как звали казака, которого неведомо зачем вызвал к себе енисейский воевода Прокофий Соковнин, в это время не думал ни о чём другом, кроме как о причине столь срочного вызова со стороны воеводы. Только недавно он вернулся из верховий Лены, где (в числе других, конечно) приводил под государеву руку «братских людей» – бурят. Там и случился один неприятный инцидент: хотя во всех инструкциях, в том числе и подписанных лично царём Михаилом Фёдоровичем, и написано было «привлекать инородцев не правежом и битьём, но ласкою», Елисей Буза в очередной раз подтвердил своё прозвище, данное ему за крутой и драчливый нрав, в лучших традициях кулачного боя намявши бока одному бурятскому тайше и хотя тот сам напросился на кулаки, выведя Елисея из себя своим хамством и насмешками в адрес царя и православной веры, и после этого мордобоя сам добровольно согласился выплачивать ясак, на душе у Елисея Бузы было погано. Что говорить, если и сюда, в Енисейск, его, московского стрельца, героя войн с поляками и крымскими татарами, сослали за участие в массовой драке, которую сам и спровоцировал и теперь за содеянное Елисей Буза пощады не ждал, но хватит думать о плохом, может, ещё все обойдётся. С этими мыслями Елисей Буза решительно поднялся по крыльцу воеводского дома, скупо поздоровался с охранявшим воеводу казаком Онфимом Рядновым и вошёл в просторную светлую горницу, где его уже ждал воевода – дородный мужчина лет 40.
– Здравствуй, Елисей, сын Юрьев. – строго, но без злобы, поприветствовал он вошедшего казака, – Садись, нечего тут стоять.
Буза молча сел на предложенную ему лавку, в душе готовясь к грандиозному разносу, а воевода тем временем продолжал говорить:
– Про ту историю с «братскими людьми» сказку Ивана Москвитина я уже читал. Конечно, плохо тогда получилось, но что поделать – государева служба есть государева служба и ты справился с ней хорошо – ясак мы сполна получили. Вот я и подумал: не засиделся ли ты в енисейских казаках?
– Засиделся, батюшка воевода, засиделся. – ответил Буза, понимая намёк воеводы, ведь отсюда он теперь точно мог выйти начальным человеком, а то и вернуться в Москву.
– Это похвально. – довольным басом произнёс воевода – В новом Усть-Кутском остроге освободилось место десятника и лучше тебя его никто занять не может, так что собирайся, отправляешься туда сегодня же!
– Благодарствую, Прокофий Фёдорович! – поблагодарил Елисей и быстро отправился к себе домой собираться в дальнюю дорогу. Пять минут на сборы (а чего ещё ожидать от холостого казака) и Елисей Буза уже стоял на палубе дощаника, шедшего в Илимский острог. До Илимска Елисей Буза добрался всего 2 дня, а вот дорога до Усть-Кутского острога заняла две недели, да и дороги между Илимском и Усть-Кутом, как таковой, ещё не существовало – это была тропа, на которой зверь встречался куда чаще человека, Елисею даже удалось убить бердышом парочку волков, подтвердив звание лучшего охотника на Енисее. Тот путь между Ангарой и Леной оказался тяжёлым, но Елисею Бузе больше всего запомнились на нём не тяготы таёжной жизни (не первый раз он шёл по Сибири), а другое. В самых, казалось, диких местах илимской тайги отряд енисейских казаков, в который входил и Елисей Буза, встречал русских новосёлов, бежавших сюда от голода и барской неволи, которые теперь расчищали девственную тайгу, рубили избы, заводили пашню и варили соль. Было видно, что не пройдёт и десяти лет, как между Илимском и Усть-Кутом будет не дикая тайга, а хорошо обжитая людьми местность, по которой будет удобно добираться до Усть-Кутского острога, всего 5 лет назад выросшего на берегах великой реки Лена, форпоста освоения Северо-Восточной Азии.
