– Эльдар! – неожиданно раздалось из-за двери, и я невольно вздрогнул. Эльза, вот же ж зараза. Только моя старшая сестра так умеет. Вроде бы знаешь, что она дома, и вроде бы даже слышишь, как она ходит или что-то там делает. Но стоит ей крикнуть, и я подскакиваю до потолка, словно ужаленный в пятку.
– Чего тебе? – хмуро откликнулся я, снова удобнее устраиваясь на печке.
– Чего-чего? – тут же передразнила она меня противным визгливым тоном. – У нас дома снова нечего есть.
Вот же ж ведьма – и дня спокойно прожить не даст.
– А я-то тут причем? – деланно возмутился я. – Ты у нас женщина, тебе и готовить. Нет еды – поджарь, свари или испеки. Или ты хочешь, чтобы вместо тебя куховарил я?
Да, я знаю, что мне стоило так отвечать, и что за этим последует буря.
И она последовала.
– Что? Ты? Ты будешь нам готовить? – Казалось, голос из-за двери вот-вот захлебнется злобой. – Ты, лежебока, хуже которого свет не видывал? Лентяй, который слезает с печки, только чтобы поесть? Лоботряс, который пойдет стирать свои вещи только тогда, когда с них труха на пол посыплется? Разгильдяй, который…
Да, все верно: лежебока, лентяй, лоботряс, разгильдяй – все это про меня. Да, это я. И я даже не обижаюсь, когда меня так называют. Ну а что в этом такого плохого? Что за радость пахать от зари до зари, как какой-нибудь землепашец? Или с утра до ночи торговать, словно какой-то лавочник? Нет уж, спасибо. Я вот мечтаю целыми днями совсем ничего не делать. Ну как совсем… мечтаю лежать на печи, есть калачи, точнее, пироги с мясной начинкой, и записать все это красным вином. А что? Чем плоха такая жизнь? Так я вам скажу – ничем. Это лучше, чем изнывать за плугом, лучше, чем торговаться за каждый грош, лучше, чем мерзнуть ловя упрямую рыбу, лучше… Словом – лучше, чем вообще что-нибудь другое. Вот я и живу, согласно своим мечтам.
А гром и молния за дверью все не прекращались.
– Шестнадцать лет, а девушки все нет. Да и откуда у тебя девушка-то возьмется? Толстый, страшный, противный. А самое главное – не работящий. Лоботряс, лентяй, лежебока…
Ну, тут я с ней не согласен – я совсем не страшный. Роста я всего лишь чуть ниже среднего. Толстый? Ну да, полноват немного. Да и в остальном я… так, ничего. На грязную свинью, извалявшуюся в лужах из отбросов, не похожу? Значит, я красавчик.
– В твои-то годы никакого ремесла так и не освоил…
А зачем мне что-то осваивать? Лес рядом – значит, не пропадем. Грибы, ягоды, плоды разные – всего этого там навалом. Можно ловушки на зверей расставлять. А потом приходить, и собирать из них, что придется. Зверя покрупней я тоже добыть смогу… если очень захочу. Да и вот – мастерство портного осваиваю. Шить одежду – занятие не из легких. Да только местные мне ничего мне продавать не хотят. Они вообще не хотят иметь со мной никаких дел. Даже говорить со мной не хотят. Вот и приходиться сестре покупать для меня готовую ткань, а я уже шью из нее одежду. Неохота шить, конечно. Но зато так я убиваю скуку – ведь если долго ничего не делать, то со временем удовольствие начинает потихоньку превращаться в унылую серую скуку.
– И надо же было такому случиться, чтобы в нашей семье, в семье таких благочестивых людей, как наши с тобой родители, родилось такое чудовище, такое извращение, такой ужас, как проклятый темный маг.
Да, все так и есть. Я, Эльдар, темный маг. Не по собственному желанию, а по божиему соизволению. По злой прихоти кого-то из двенадцати великих богов. Родился, взрастился, и таким получился. И что мне теперь, удавиться, что ли?
– Слушай ты, скотина трехногая – если к обеду ты не добудешь чего-нибудь на продажу, то вечером на ужин можешь и не рассчитывать! Ты меня пенял, олень безрогий?
Да куда уж тут непонятнее. Была б моя воля – я бы никуда не пошел. Но еще утром я облазил все кухонные закрома, но ничего съестного так и не нашел. А значит, хоть попе и лень, а ногами двигать надо.
С неохотой спустившись с печки, я подошел к окну и с тоской поглядел на виднеющуюся кромку леса. М-да.… Зато хоть погодка хорошая – на небе с утра ни облачка. Ну что ж, делать нечего – буду собираться.
***
Собирательства длилось недолго – надев куртку-стеганку, я подпоясался длинным желтым ремнем, надел длинный, до пят отороченный мехом плащ, и смело отправился в путь – прямиком через окно. Нет, я не боялся встречаться с разозленной старшей сестрой – я просто не желал больше слушать ее крепкую ругань. Проверив, на месте ли ножичек и мешок для сбора трофеев, я смело отправился в путь.
Погода и правда радовала – яркое солнышко приятно пригревало, и щедро дарило земле долгожданное тепло. От ушедшей зимы не осталось и следа – всюду, насколько хватало взгляда, пробивалась высокая зеленая трава, журчали ручьи, распускались почки, а слух услаждало пение разных птиц. Красота, да и только.
Но внешняя радость нисколько не согревала мою черную от мрачности душу – в ушах до сих пор звучали злые слова сестрицы. Звучали, и вызывали боль, задевая самые глубокие, самые скрываемые от чужого взгляда струны.
– Да, я темный, – мрачно шипел я, словно изгнанная из своего гнезда ядовитая змея. – А я что, хотел? А я что – просил? Нет, не хотел. Нет, не просил. Это все ты, зараза. Все ты, сестричка.
