1. Глава 1
Поджав колени к груди, Вера сидела на подоконнике и смотрела на улицу, где пышной зеленью бушевала весна. Даже не заметила, как деревья обросли листьями, а воздух прогрелся до комфортной температуры. Изменения природы словно прошли мимо нее. Да и когда ей было замечать? В больнице дни тянулись мучительно медленно и ничем не отличались друг от друга.
Прошел почти месяц добровольного заключения. Временами Вере хотелось послать все ко всем чертям, выйти на улицу и вдохнуть полной грудью свежий, пропитанный солнцем воздух. Подставить лицо теплым лучам и улыбнуться. Но она не могла, точнее, осознавала, что заставить себя вернуться будет гораздо сложнее. Поэтому весна проходила мимо, как, в общем-то, и жизнь.
Вера не строила иллюзий относительно своего положения. Совесть и чувство вины давили многотонной плитой. Прекрасно понимала, что ее ждет настоящая каторга, но могла ли поступить иначе? Был ли у нее шанс разыграть эту партию по-другому? Безусловно. Костю можно было оставить на попечение сиделки и жить в свое удовольствие. Только как смотреть дочери в глаза? Как наслаждаться жизнью, зная, что человек, который из-за нее пострадал, обречен влачить жалкое существование?
Она лишь покачала головой, отгоняя упаднические мысли. Не могла так поступить. То ли воспитание не позволяло, то ли человеческие качества, а может, обыкновенная трусость. Разницы уже не было, как и душевных сил. В какой-то момент Вере стало все равно, а руки опустились. Внутри все застыло, она будто впала в анабиоз. Больше ничего не чувствовала, лишь на автомате существовала и выполняла возложенные функции.
Только мысли о Яне не давали сойти с ума. Точнее, воспоминания. Прикрыв глаза, она восстанавливала в сознании каждую минуту, проведенную с ним, и проживала ее заново. Ничего не прошло и не забылось. Руки так и тянулись к телефону, чтобы позвонить и хотя бы услышать голос. Она тосковала по нему, но не разрешала себе поддаваться слабости. Это путь в никуда.
В последний раз они виделись три недели назад, когда Вера заезжала на базу, чтобы подписать бумаги на отпуск. Ян пытался поговорить, а она малодушно попросила его оставить ее в покое. Он подчинился и исчез с горизонта. Совсем. А она так и не разобралась, рада этому или нет. Головой понимала, что так всем лучше, но где-то в сердце острой занозой засела обида, что Ян так быстро от нее отказался. Что такое месяц для любви? Большой ли это срок? Для их любви оказался непомерным. Значит, она поступила правильно.
Вера смотрела на Костю и не представляла, как жить с ним дальше. Скоро его выпишут, она привезет его домой. А дальше? Пустота. Одно дело — эмоциональный порыв, а дальше как? Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Вера смирилась, что Косте придется помогать в первое время освоиться, но о воссоединении семьи не могло быть и речи. После Яна это было категорически невозможно. И дело не столько в измене, сколько в ощущениях. Она до сих пор принадлежала ему и только ему одному.
— Вер, ты здесь? — Хрипловатый голос Константина ворвался в ее мысли.
— Здесь, — вздохнула она и покачала головой, отгоняя навязчивые видения. Надо забыть уже все и научиться жить дальше.
— Злишься на меня?
— Нет…
И голос даже не дрогнул. Звучал ровно и отстраненно.
— Прости, я не мог поступить иначе. — Костя опять завел старую пластинку, которая четко попадала по больной мозоли.
Вера зажмурилась и закрыла уши руками, чтобы не слышать этого всего, но не помогало.
— Я испугался, что потеряю тебя, — в очередной раз давил он на чувство вины. — Ведь кроме вас с Софьей у меня никого нет…
— Ты нарушил технику безопасности! — не выдержала она и повысила голос.
— Теперь не будет компенсации? — обреченно спросил Костя, играя роль жертвы до конца.
— Не будет, — сухо подтвердила Вера. Как раз недавно узнавала. Записи с места происшествия изъяли, и теперь будут разбираться наверху. Но шансов что-то получить нет. Потому что Костя действовал не по инструкции. Хотелось верить, что они все выяснят и передумают, но надеяться не приходилось.
— Вот такая у нас блядская структура, — хмыкнул Костя.
Вера отвернулась к окну и зажала рот ладонью, чтобы не высказать все, что накопилось по этому поводу. Это не структура была блядской, а сотрудник идиот. Вера в очередной раз смолчала. Просто не хотелось ругаться. Но столько всего накопилось. Негатив множился, а терпение растягивалось, как пузырь из жвачки. Еще чуть-чуть — и лопнет. Даже понимание, что Костя переживает из-за своего состояния, не смягчало напряжение. Никакое сострадание и чувство вины не способно было разрушить стену отчуждения между ними.
***
Утренний обход не заставил себя ждать. Попов Петр Борисович — лечащий врач Константина — вошел в палату в сопровождении двух интернов. Коротко рассказал им анамнез пациентов и остановился около Кости. Позволил произвести рутинный осмотр и в очередной раз убедился, что чувствительности в нижних конечностях нет. Нахмурившись, объяснил, какие процедуры проводились, для чего они и какой эффект должен был проявиться. Но пока не проявился. Прогнозы и шансы тоже озвучил. Пятьдесят на пятьдесят. Либо чувствительность вернется, либо нет. Одно из двух.
