Прежде мне не доводилось записывать на бумагу свои мысли, чувства и все, что я переживал на протяжении многих лет своей жизни. Но, как-то раз, сидя у костра на острове Сан-Доминго в компании нескольких знакомых купцов, я решил рассказать историю об одном судне, на которое попал случайно после кораблекрушения. Конечно, любезным господам было угодно узнать все о моем походе в Ост-Индию, и я принялся за рассказ.
В детстве я очень любил путешествовать. Страсть к мореплаванию у меня развил мой отец – Дональд Уайт, вечный мичман на судне его величества Карла Первого, короля Англии и Шотландии. Этот бывалый моряк застал Англию как раз в тот период, когда в стране шла борьба за ограничение власти короля и предоставление гражданской свободы бедному английскому населению. С того момента абсолютная монархия перестала существовать для простых граждан, а сам король в итоге лишился головы. Мой отец всегда повторял мне одни и те же слова, ставшие, впоследствии, для меня святыми: «Джек, ты должен всегда держать курс точно по румбу1 и никогда не ложиться в дрейф».
Признаться, я не сразу внял его словам, и довольно долгое время, покуда меня преследовали неудачи, впадал в отчаяние по любому поводу и без такового.
Повзрослев, я действительно осознал, как легко потерять все, что имеешь, а еще легче – сойти с ума, потому что твои беды никому пользы не несут, и помощи ждать тоже не от кого.
В этот суровый мир я, будучи двадцативосьмилетним торговцем кожей и сахарным тростником, взошел по трапу собственной шхуны «Мария», доставшейся мне по наследству от отца. Теперь я расхаживал с гордой улыбкой на лице и с солидным капиталом, имея, к тому же, уже достаточно большой опыт в торговле и в мореплавании. Все потому, что у меня некогда был хороший учитель.
С самых малых лет отец учил меня различному ремеслу. Благодаря его многочисленным урокам я преуспел в фехтовании, и на нашей улице, среди мальчишек, мне не было равных. Очень часто мы устраивали состязания со сверстниками и сражались друг с другом на деревянных шпагах. Я всегда оказывался победителем.
Также отец часто брал меня на охоту, рыбалку. Конечно, времени у него было не так много, как может показаться на первый взгляд, но при первой же возможности он возвращался домой и проводил время с любимым сыном.
Я невольно задумался о матери, ее звали Кларис. Отец познакомился с ней в Балтиморе во время очередного рейда2. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Оба раз и навсегда поняли, что свою смерть они встретят в одной постели в окружении внуков и детей. Жаль, что этому так и не удалось сбыться…
Как раз после знакомства с моей матерью отец оставил военную службу и занялся торговлей, что и позволило ему сколотить весьма неплохой капитал, которым он распорядился весьма достойно, купив домик в Портсмуте и отправив меня учиться в Гарвард. Я был безмерно рад этому. Я всегда знал, что образование рано или поздно пригодится мне.
Но, к превеликому несчастью, моя мать Кларис умерла в возрасте сорока четырех лет от сильнейшего воспаления легких. Я не был рядом с ней в последнюю минуту, как и не смог присутствовать на похоронах, из-за чего всю жизнь проклинал себя. Порой меня одолевало чувство вины, и я мог часами напролет плакать, сидя у окна. Мне даже казалось, что я совсем забыл, как выглядела моя мать. И почему именно в это время я был так занят торговлей на севере, когда она так нуждалась во мне? Случилось это еще до того, как отец передал мне в руки штурвал «Марии», и я никак не мог вернуться назад несмотря на то, что письмо от отца о болезни матери я получил за четыре месяца до ее кончины. Вернувшись домой, в живых я ее уже не застал.
Мой отец долго не мог пережить эту невосполнимую утрату. Она была для него всем. В это же время он покончил с торговлей и передал в мои владения судно, которое верно служило мне на протяжении одиннадцати лет.
Мне тогда стукнуло семнадцать. Все это время, пока я странствовал по свету, торгуя налево и направо изысканной бычьей кожей и сладостным сахарным тростником, импортированным из Бразилии, отец грелся у камина, вспоминая прекрасные и светлые дни своей молодости и тоскуя по своей возлюбленной Кларис, которая так рано покинула этот суетный мир.
Я старался не думать об этом, и моя работа помогала мне пережить потерю любящей матери. Я благодарен ей за то, что она подарила мне жизнь и научила быть мудрым и расчетливым во всех своих делах.
Кое-что осталось у меня как напоминание о ней. Задолго до ее смерти, когда мне исполнилось девять, мать подарила мне перстень, некогда подаренный ей ее отцом. Всю жизнь я хранил этот серебряный перстень с красным изумрудом. Для меня он был единственным напоминанием о ней, неким символом материнской любви. Кстати, тот самый перстень я чуть не утерял однажды во время похода на Канарские острова. Тогда нас настиг шторм. Черт знает как, но после четырехчасового ужаса в объятиях моря я не обнаружил на безымянном пальце этого перстня. Несколько дней я буквально сходил с ума от того, что потерял единственное, что до сих пор связывало меня с матерью.
