2 февраля 1901 года. Лондон.
Это был особенный день для жителей города, который тогда еще называли Столицей мира…
Постоялец отеля на Монтэгью-стрит ночью не сомкнул глаз, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Когда дождь под утро перестал, с улицы донесся стук колес проехавшего где-то рядом экипажа. Светало. Поднявшись с примятой, но так и не расправленной постели, он подошел к окну и, выглянув наружу, увидел обнаженные деревья в саду, что дрожали на ветру, и небо, плотно затянутое облаками, нависавшее над мокрыми и грязными от слякоти мостовыми.
Наш незнакомец был человеком лет сорока на вид, худощавым и стройным, с правильными чертами лица и ухоженной бородой. Он носил темную куртку и кепи на коротко стриженой голове. В общем, ничего особенного или примечательного не было в его внешнем облике. Такой пройдет мимо, и не запомнишь его лица.
В то раннее промозглое утро он вышел из отеля и двинулся по тротуару к стоянке кэбов…
Город пробуждался ото сна. На улицах, где проезжал кэб, в который сел наш незнакомец, становилось все многолюдней. Повсюду как-то особенно суетливо сновали люди. В воздухе царила как будто праздничная атмосфера. Казалось, весь город занят мыслями о предстоящем торжестве, – о том, что запомнится надолго.
В Лондоне в то унылое мрачное утро и впрямь готовилось торжество, но торжество в духе уходящей эпохи. Той эпохи, которую олицетворяла одна маленькая полнотелая женщина в черном платье и шали, наброшенной на плечи, – та, что почти сорок лет своей жизни провела в трауре по рано ушедшему на покой мужу и вдали от всякой городской суеты.
Прошло уже тринадцать лет, как ее пышно, с помпой встречали в Лондоне по случаю юбилея. Теперь она в последний раз выбралась из своего уединения, чтобы посетить этот Город, столицу империи, где, как тогда говорили, «никогда не заходит солнце».
Эту властную женщину с упрямым и несгибаемым характером Город приветствовал так полюбившимся ей трауром. По словам современника, «Лондон был окутан туманом и крепом. На каждой витрине можно было увидеть черное полотнище. Даже уличные подметальщики украсили крепом свои метлы…».
Пассажир кэба равнодушно вглядывался в это мрачное убранство города, и его лицо не выражало никаких чувств. Издалека до его слуха долетел гудок паровоза, сопровождаемый стуком вагонных колес. У вокзала в это время стройные ряды гвардейцев, как на параде, красовались своими разномастными мундирами, шлемами и причудливыми головными уборами с перьями, трепетавшими на ветру. Большая группа гражданских лиц, состоявшая явно из важных персон, на фоне блистательных солдат в своих мрачных одеяниях и цилиндрах напоминала стаю черных каркающих ворон. Но, когда началось движение, удивительная и как будто даже торжественная тишина повисла в пропитанном городскими ароматами холодном лондонском воздухе, по которому вдруг поплыл дубовый ящик, покрытый белым полотном. Это было последнее пристанище той маленькой женщины, олицетворявшей уходящую в прошлое эпоху. Имя этой женщины – королева Виктория…
Гроб с ее телом солдаты водрузили на пушечный лафет. Грянул гром военного оркестра, заиграл марш. Началось мрачное торжественное шествие. Похоронный кортеж двинулся по мокрым от слякоти улицам Лондона – через Пимлико и мимо Букингемского дворца, вдоль Пикадилли и Гайд-парка до вокзала Паддингтон. В сопровождении конных и пеших гвардейцев в свой последний путь отправилась британская королева, а вместе с ней – и вся последняя блистательная эпоха в истории «владычицы морей».
Очевидец писал: «Под серым небом, которое вот-вот, казалось, брызнет мелким дождем, темная толпа собралась посмотреть на пышное шествие. Добрая старая королева, богатая добродетелью и летами, в последний раз вышла из своего уединения, чтобы устроить Лондону праздник». Отовсюду «стекался народ на улицы, по которым сейчас с мрачной помпой и в пышном параде пройдет смерть. Медленно приближалась музыка и погребальное шествие, и наконец, среди всеобщей тишины длинная процессия влилась в ворота парка… Вот он, катафалк королевы, – медленно плывущий мимо гроб Века!»
Гайд-парк… Полстолетия минуло с тех пор, как здесь принимали гостей, со всего света приехавших ради первой Всемирной промышленной выставки, что проходила в знаменитом специально выстроенном на этот случай Хрустальном дворце. Посетителям выставки тогда было представлено немало чудес техники: от револьвера Кольта до макета парохода…
С тех пор много воды утекло! Научный прогресс, идущий семимильными шагами, устремился далеко вперед. Вместе с разветвленной сетью железных дорог, которые опутали все передовые страны цивилизованного мира. Вместе с дымящими трубами промышленных гигантов, которые стали непременным атрибутом ландшафта всех крупных городов. За это же время фотография прочно вошла в жизнь людей, а братья Люмьер, показав «Прибытие поезда», стали отцами-основателями кинематографа. Англичанин Александр Белл в Америке запатентовал устройство электрической связи, ставшее известным как «телефонный аппарат». Появились новые науки, такие как криминология и криминалистика, использующие новые методы розыскной работы – дактилоскопия мало-помалу становилась привычной практикой в деятельности сыщиков. В эти годы ученые-естествоиспытатели потеснили с пьедестала гуманитариев. Отныне физика и биология задавали тон всей научной деятельности. Но если уравнениям Максвелла еще только предстояло получить широкое общественное признание, то теория Чарльза Дарвина уже стала весьма популярной в научном мире. Хотя все еще оставались скептики, подвергающие сомнению идеи великого англичанина, особенно о борьбе за существование как ведущей силе эволюции…
