В комнате нас пятеро – я, папа, его брат с дочерью и мужчина. Правая рука альфы стаи. Самый жестокий волк нашего города.
– Сто золотых, – продолжает торговаться дядя, с азартом загибая пальцы на руках.
Это стандартная процедура продажи дочери-полукровки другому чистокровному волку. Нет, нас не обижают, берут в жены и даже берегут. Вот только брак заключается временный, который в любой момент можно расторгнуть, перепродав девушку другому волку, желающему заполучить себе новую самку.
– Пятьдесят, – отвечает ему Самир, который пришел покупать мою сестру.
Его волосы на висках серебрятся, а черные глаза блестят удовольствием. Ему уже сорок восемь, но он так до сих пор и не заключил полноценный брак, у него нет детей, только временные жены, сменяющие друг друга с пугающе частой периодичностью.
– Господин Самир, постыдитесь бога, давайте хотя бы девяносто, – качает демонстративно головой родной младший брат моего отца.
– Сколько раз была замужем твоя дочь, Майрен? – холодно спрашивает бета, кидая наглые взгляды в это время на меня.
– Четыре, – вздергивает “продавец” брови, хмурится, не нравится ему этот неудобный вопрос.
Мне жаль в этот момент свою сестру, ведь она – моя ровесница, двадцать лет, но уже четыре раза успела побывать замужем. Не будь ее четвертый муж так благороден, неизвестно, куда бы ее перепродали. А так – повезло вернуться в лоно семьи. Ненадолго. Пока дядя не найдет нового покупателя.
Смотрю на нее и практически не узнаю в ней ту веселую девчонку, которая была моей наперсницей во всех играх, лучшей подругой и любимой сестрой. Серое лицо, морщинки вокруг губ, тусклые волосы и ставшие невыразительными глаза.
– Ты же знаешь, какова вероятность, что она окажется моей ильдиной. А я в таком возрасте, когда не прочь завести потомство, – барабанит по столу Самир и оглядывает наш квартет высокомерным взглядом. – После стольких волков вероятность зачатия снижена, так что пятьдесят золотых – красная цена.
Золото – мерило, по которому оценивают качество невест. Будь Найда чистокровной, ее бы оценивали в триста золотых, вот только тогда бы учитывали ее мнение, ведь по закону стай насильно выдавать замуж чистую кровь – преступление и позор, которое смывается лишь кровью.
– Но если вы так хотите денег, за вторую полукровку дам двести, – тут же бросает на меня взгляд наглый волк.
После мужских слов делаю шаг назад и прячусь за креслом, в котором сидит папа. Чувствую, как все взгляды обращаются на меня, но первым реагирует отец.
– Алайну не получишь! – сразу же рычит он, набычившись и стискивая кулаки.
Его глаза наливаются кровью, а сам он подается вперед. У нас принято жить маленькими стаями, так что дядя с сестрой живут у нас. Вот только бета Самир ошибается, думая, что нам нужны деньги. Они нужны только дяде.
– Ты говорил, что мы рассмотрим все варианты, Майрен, – никак не реагирует на чужую агрессию мужчина-покупатель и смотрит на брата моего отца недовольным взглядом.
Тишина. Даже сестра, наконец, реагирует на происходящее и вскидывает свою голову, отрывая взгляд от пола.
– Послушай, Аргус, двести золотых – это очень много за полукровку, подумай. Ты же знаешь, какие у меня сейчас проблемы, – поворачивается дядя к папе и пытается уговорить его.
Я же вся трясусь, стоя на своем месте. Кладу ладони на отцовские плечи, не сумев скрыть дрожь, отчего его рука ложится поверх моей правой в жесте поддержки.
– Ты позор нашего рода, Майрен. Если ты решаешь свои финансовые проблемы с помощью продажи дочерей, твое право. А свою кровь я не отдам. Уходите из моего дома, господин Самир, вы не получите моего согласия, – встает со своего места отец, указывая рукой на входную дверь.
В этот момент я кидаю взгляд на сестру и отшатываюсь. Такая ненависть пылает в ее глазах, что меня даже начинает мутить. Что я сделала не так?
– Успокойся, Аргус, нет, так нет. Так вы покупаете мою Найду, господин бета? – сразу же идет дядя на попятную и снова лизоблюдствует перед Самиром. – Согласен на пятьдесят золотых.
– Я подумаю, – жестко улыбается мужчина и встает со своего места. – Даю двое суток на размышления, Аргус. Ты меня знаешь. Я всегда получаю то, чего хочу.
И на этой ноте разворачивается и уходит. А вот после хлопка двери двое мужчин нашей фамилии – Волчек – вскакивают со своих мест и кидаются друг на друга с кулаками. Отскакиваю поближе к стене, боясь, что и меня может задеть эта волна агрессии. Сестра следует моему примеру и хватается за мой локоть.
– Ай, – дергаю рукой. – Мне больно, Найда, отпусти.
Но сестра продолжает давить пальцами, а после шипит мне в ухо:
– Тварь, – голос полон яда и ярости. – Только попробуй отбить у меня Самира, сгною!
Говорит тихо и опасно, словно гремучая змея.
– Найда, ты чего? – с недоумением смотрю ей в глаза, совсем не узнаю в ней мою Наю, мою сестричку. – Я ведь тебе не…
Хотела сказать “не соперница”, но она перебивает и произносит то, что причиняет мне сильнейшую боль:
– Думаешь, раз девственница, то вся такая чистенькая и лучше меня? Так вот, не обольщайся, мужчины любят опытных, а ты – мразь, не ожидала, что положишь глаза на моего Самирчика, – ее глаза яростно горят, губы ниточкой, грудь вздымается.
