В восемь сорок пять утра Борис Павлович вышел из дому и направился в университет. Погода была почти сносной. Начинался весенний день. Снег ещё не полностью растаял, и лучи солнца, иногда выглядывающие из-за туч, играли на нём, придавая этому утру некоторый блеск. Приходилось даже временами жмуриться.
Борис Павлович был профессор на кафедре физики. Возраст – около пятидесяти. Точную цифру он постоянно забывал и, лишь глядя в паспорт, иногда удивлялся: «Сколько, сколько… не может быть!» Подходя к зеркалу, спрашивал: «Разве?» Подумав, отвечал сам себе: «Не-е… Вроде неправда». Выглядел он моложе своих лет. Не пил, не курил. Держал себя в форме. Жил в однокомнатной квартире, которую купил после развода и размена имущества. Там у него было отведено место, где находились гантели, штанга и стенка с турником. В целом он был достаточно привлекательный профессор для противоположного пола. В университете женщины любили посплетничать в его адрес: кому улыбнулся, кому сделал комплимент. Сам он предпочитал вести скрытную личную жизнь. Долгих отношений не поддерживал, так как опасался опять обжечься. Уж больно болезненными были воспоминания о разводе. Но как бы то ни было, сердцу приказывать практически невозможно. Примерно год назад на их кафедру доцентом пришла работать Наталья Сергеевна. Кандидат физико-математических наук, умная, скромная, красивая и не замужем. При встрече с ней Борис Павлович чувствовал жар в груди, но, будучи опытным оратором, умел скрывать волнение; лишь изредка взгляд выдавал его тайну. Ох, как она ему нравилась! И внешне, и голос приятный, и к нему очень даже была расположена. «Стоять! – так он говорил себе. – Женщина есть женщина! Вначале все они милы, а потом… А что потом?» Он терзал себя сомнениями и в то же время размышлял над тем, как взять эти прекрасные оборонительные рубежи.
По дороге до университета нашему герою встретилась собака. Видимо, неспроста. Потому что бежала прямо на него и останавливаться не собиралась. Он, как приличный человек, уступил ей дорогу, но при этом встал на плохо закреплённую тротуарную плитку, подмоченную растаявшим снегом. Чёрная жижа устремилась вверх из-под плитки после надавливания на неё. Тонкая струйка дотянулась даже до его лица. Запачкался. Охранник в университете на вахте сделал вид, что ничего не заметил. Борис Павлович поднялся на кафедру и там повстречался с Натальей Сергеевной.
– Здравствуйте, что случилось?
– Здравствуйте, вот… Испачкался, пока шёл. На плитку наступил, а оттуда…
– Бывает… Проходите ко мне в кабинет… И кто только эти плитки укладывает…
– Так-то всё ничего, пальто – ладно… Лицо умою… Тут вот на штанах… не знаю, чем…
– У меня есть… Салфетки специальные… Вот, попробуйте…
Он взял влажную салфетку и протёр штанину. В этом месте она стала мокрой.
– А высохнет?
Женщина рассмеялась:
– Ну, конечно, высохнет.
– А то у меня сегодня коллоквиум через час… Спасибо, Наталья Сергеевна… Что бы я без вас делал…
– Пошли бы к студентам так… У вас же с ними не первая встреча… Так что профессор вполне может себе это позволить…
– Что позволить?
– Позволить себе запачкаться.
– А… Тоже верно… Но было бы не так интересно, как с вами…
Она немного смутилась.
– Со мной… Салфетку доставать?
Они вместе рассмеялись.
– Просто вы очень… очень приятная собеседница… И не подумайте, что…
– Что…
– Просто приятная… Извините… Приятная, и всё тут!
– Хорошо, поняла…
– Мне пора, пойду подготовлюсь, билеты, журнал…
Он пошёл в свой кабинет, она посмотрела ему вслед и, как закрылась дверь, начала заниматься своими делами.
***
Борис Павлович подготовил материалы, разложил правильно канцелярские принадлежности на столе и сидел, думал об их разговоре. Словно лучом надежды, пробежала добрая мысль о том, что если не поторопиться, то она, скорее всего, не долго будет томиться в обществе такого шизика, как он. Но в то же время страх последующего разрыва отношений препятствовал развитию этой мысли. Запиликал будильник на телефоне. Он встал, собрался и пошёл в аудиторию к студентам.
Перед аудиторией уже толпились молодые люди. Он поздоровался, открыл дверь и обратился к старосте группы. Потом все вошли, расселись. По списку студенты подходили, брали билеты и усаживались за столы готовиться. Писали ответы все по-разному. Кто-то действительно хорошо был готов и знал материалы курса, кто-то незаметно пытался списывать со шпаргалки, но был и такой студент, который списывал прямо с конспекта, разложенного на окне. Борис Павлович не обращал особого внимания на списывание. В некоторой мере студентов жалел. Физик он был увлечённый и, несмотря на свои знания, понимал, что о мироздании знает всего ничего. Поэтому не видел особого смысла мучить студентов. Кто хочет, сам замучается. Лекции у него всегда были показательными как в плане посещаемости, так и в плане донесения студентам материала курса. Своё дело он знал и понимал очень хорошо. Через каждые двадцать минут отвлекал внимание слушателей какой-нибудь поучительной историей, органично сочетающейся с материалом. Методички, написанные им для лабораторных работ, были понятными. В общем, был он настоящий профессор, и это чувствовалось в почтительном отношении со стороны студентов.
