Мне больно об этом писать, но недавно я пришла к заключению, что моё восприятие мира отличается от других людей. Почему больно? Потому что не все, а почти никто не воспринимает меня такой, какая я есть в действительности, а для меня это очень важно; я боюсь людей и в то же время боюсь одиночества. Даже представить себе невозможно, как неимоверно трудно жить среди людей и одновременно в полном одиночестве. Ты жаждешь искренней любви, готов её дать всем и вся, но натыкаешься лишь на холодное тупое равнодушие. Ты слаба, у тебя больше нет сил нести эту ношу, ты – «белая ворона», и прекрасно понимаешь своё положение, нельзя сказать, что ты согласна с ним, но быть другим ты не можешь, именно в этом твоя трагедия. Именно в этом твоя боль….
…Потому что я лечу на крыльях,
Потому что долог слишком Путь.
И страдания покрыты Былью,
Будет ли Покой когда-нибудь?
Потому что единожды счастье бывает
И однажды бывает Скорбь,
А душу на части сейчас разрывает,
Бальзамом не станет, увы, Любовь….
…
Мне снятся странные сны, будто я блуждаю в каких-то лабиринтах, а вокруг меня незнакомые люди, они меня ведут, но я не знаю куда, не находя, в конце концов, своей дороги. Сны тёмные, тяжёлые, после себя оставляют тяжёлые впечатления. Я не люблю свои сны, не понимаю их.
….
…Она огляделась вокруг – привычные пейзажи красного Марса – самой агрессивной планеты Вселенной. Прошло 2000 лет со времени завоевания Земли жителями с другой галактики «Астровегус». Марс оставался в стороне особняком, не встревая в дела старушки-Земли. Далёкий загадочный Марс….
Она скучала, она ждала.
– Принцесса, трапеза готова. Прошу к столу.
Она очнулась от задумчивости, когда услышала этот сухой голос. Стройный подтянутый дворецкий Мистрис сделал реверанс, изобразив на лице дежурную улыбку.
– Ты можешь возвращаться, Мистрис, я сейчас приду. Кстати, отец говорил мне, что скоро на Марс прилетит экипаж с Земли с дипломатической целью.
– Да, принцесса.
Мистрис сделал шаг к выходу.
– Подожди, – она подала знак, – ты не знаешь, как они выглядят?
Властный жест бледной руки замер в воздухе.
– Земляне – простые люди, слишком бедные и слишком наивные. Я не думаю, что Ваш отец даст добро на брак с одним из них, принцесса Сатилия.
Она ещё раз взглянула на красный Марс, где-то далеко клубился туманный вулкан, таких вулканов множество по всей планете. Бытует мнение, что Марс скоро взорвётся, но вряд ли это когда-нибудь случится, тогда всей марсианской цивилизации придёт конец.
Стол, накрытый на две персоны, поражал своим многообразием, недаром во Вселенной считалось, что самые щедрые повара непременно должны быть обитателями Марса. Голубое и оранжевое вино, выжатое из крупных плодов крессы – сочного дерева, что росло по берегам озёр, сияло в огромных кубках из красного золота. Такое золото считалось привилегией Марса. Испечённые на Солнце маленькие морские звёзды наполняли хрустальные вазы.
Сатилия ела неохотно, постоянно поглядывая в сторону отца – императора марсианской династии, Августа шестого. Это был сильный человек, ещё неплохо сохранившийся с сильной властной волей, каким и должен быть, по мнению марсиан, император.
– Что с Вами случилось, принцесса? Ваш аппетит оставляет желать лучшего.
– Расскажите мне о землянах, отец. Какие они?
– Это Мистрис сообщил Вам о предстоящей дипломатической миссии?
– Да, хотя он лишь подтвердил мои предположения. И всё же, какие они?
– Не мучайтесь в догадках. Земляне лишены разума, недаром они позволили пришельцам с «Астровегуса» завоевать себя, а теперь летают на своих примитивных кораблях по всей Вселенной как нищие с протянутой рукой.
– Значит, Вы откажете им, отец?
– Разумеется. Они уйдут отсюда ни с чем. Думаю, мои предки не осудили бы меня, а Вам бы не следовало проявлять столько интереса к ним.
Проходя мимо зеркала в свои покои, она ещё раз взглянула на глядевшее на неё юное лицо с чистой кожей, развевающимися белокурыми волосами и осталась довольна. Ночью ей снилась далёкая Земля с пришельцами, ей почему-то снилось, как она попадает в плен, и Он спасает её. Она не могла разглядеть его лица, но знала, что у него отчаянные живые глаза цвета земного неба.
Ровно через три марсианских дня она стояла в тронном зале, впитывая всем телом каждое впечатление об этих загадочных существах с голубой планеты, а когда отец произнёс:
– Это – моя дочь Сатилия,
она впервые заметила Его и поняла, он был именно таким, каким она видела его в своём сне. Он поклонился и долго разглядывал её, словно тоже вспоминал о чём-то. Затем она вновь услышала голос отца, обращавшегося к ней:
– Это – предводитель землян – Борислав одиннадцатый.
Ей пришлось сделать реверанс и удалиться со свитой в зал, куда никто не мог войти даже высокопоставленные придворные из числа приближённых к его императорскому величеству.
Возвращаясь на Землю с тяжёлым чувством, в каждой звезде он видел Её лицо – лицо прекрасной принцессы Сатилии – чистокровной марсианки. Он думал о ней, не в силах противостоять этому, и земные красавицы, с которыми наслаждения напоминали медовый нектар, отошли на второй план.
