Читать онлайн полностью бесплатно Роман Айзенштат - Для стихов нет карантина

Для стихов нет карантина

Тринадцатый по счету сборник поэта Романа Айзенштата назван так неслучайно. Стихи, которые находятся в нем, написаны в последние два года, прошедших для всего человечества под знаком вырвавшегося наружу нового вируса.

Книга издана в 2022 году.

Бабочка поэзии

Бабочку поэзии в сачок,
Право же, ловить тебе не стоит,
Подожди, пока она освоит
Лоб, затылок, грудь или плечо.
Выберет она, и не всегда
Тех, кто так упорно ее ловит.
Таинство живет в высоком слове,
Может, не поймаешь никогда.
Ну а если все же прилетит,
Не вспугни ее неловким жестом.
Пусть сидит подольше, неизвестно,
Сколько длится волшебства визит.
Так, не вспоминая о часах,
Ты не поднимаешься со стула,
А потом вдруг бабочка вспорхнула,
Смотришь – а она уже в стихах.

«Ах, эти поздние цветы, успеть им надо…»

Ах, эти поздние цветы, успеть им надо
Очаровать людей и пчел до снегопада.
Когда их занесут снега, скуют морозы,
Грядут необратимые метаморфозы.
Получится, что зря цвели, что не успели
Ни проявить себя и ни достигнуть цели.
А цель была такой возвышенно-простою —
Наш тусклый мир спасти своею красотою.

А есть стихи…

А есть стихи, как данности,
Живут без сроков давности.
Со строчками знакомыми
Какими-то законами
Навечно в память внесены
Народа и твоей страны.
Поэтов нет уже давно,
Жизнь поменяла полотно,
Но и на новом, на другом,
Мы те же краски узнаем.
О, божество волшебных слов!
В вас трепет крыльев ангелов.
Я это слышу каждый раз,
Когда, стихи, читаю вас.
Нет, будущее не украли!
Продолжим с вами жизни ралли.

«Биенье сердца чувствуешь в виске…»

Биенье сердца чувствуешь в виске.
Что? Выпал из гнезда груди, мой скворчик?
Когда я в радости или тоске,
Ты сам не свой, ведь птенчик – не моторчик.
Мы дружим, но прости, я не могу
Быть абсолютно ко всему бесстрастным.
Ты прав, что я тебя не берегу,
Но разве можно жить со всем согласным?
Живу между улыбкой и слезой,
С вершины счастья – прямо в пропасть горя.
Мечусь! Ты, скворчик, мечешься со мной,
Отвергнув миф о пламенном моторе.

«Уйдешь негаданно-нежданно…»

Борису Роланду

(Роланду Букенгольцу)

Уйдешь негаданно-нежданно
Волной, отхлынувшей с борта.
Тебя возьмет к себе нирвана
В приют последнего порта,
Где якорь Вечности, как рейдер,
Захватит, скроет от людей.
И будешь ты стоять на рейде
Средь безымянных кораблей.

Будь готов. таков урок

В голубую линзу моря
Вместе с солнцем смотрим мы,
Чтоб проникнуть в суть историй,
Их извлечь из донной тьмы.
Славно так скользить по глади
С ветром верным в парусах.
Жизнь легка, и только гладит,
Забываешь о штормах.
Разве те, кто спит в пучине,
Успокоившись на дне,
Думали, судьба их «кинет»,
Все сулило счастье с ней.
Шторм приходит к нам незванно,
Поменяв судьбу на рок.
Смерть стремительна, нежданна.
Будь готов. Таков урок.

Бывает, боль мешает сну

Бывает, боль мешает сну,
Ты мечешься тогда в постели.
Хотя отходную не спели,
На шаг ты ближе в ту страну,
Где строги голубые ели
И волки воют на луну.
Я так себе и представлял:
Не кладбище среди пустыни,
А лютый холод зимней стыни,
Могилы сумрачный подвал,
Что вырыт в непокорной глине,
И пан, что на кону, пропал.
Удобной позы нет уже,
А боль несет с собой виденья,
И не найти успокоенья.
Не только тело в неглиже,
Душа обнажена, владенья
Ее на роковой меже.
Пока ты не ушел совсем,
Но выпадаешь из комфорта,
Как мячик с теннисного корта.
Не будут ждать тебя, зачем?
Заменят. Вот законы спорта.

В загоне для скота

Загон для крупного рогатого скота.
И в ночь перед клейменьем
Корова мудрая ведет не то что спор,
А разговор с теленком неразумным.
Он недоволен тем, что завтра заклеймят,
Тавро поставят на него без спроса,
Согласен он или, быть может, вовсе нет.
Он вопрошает: «Почему несправедливы люди?
Они как будто бы хозяева земли,
А мы, живущие на ней, рабы и только…»
– Ты не завидуй им, они совсем как мы.
Есть бойни для людей, к примеру те же войны.
Их, как овец стригут, порой клеймят…
Ну чем вакцина, скажем, не клеймо?
И потому прими спокойно участь эту,
Не стоит портить жизнь себе и стаду.
Их жизнь сложней, чем наша, но придет
                    к такому же концу.

В лощине, где журчание ручья

В лощине, где журчание ручья
Ласкает тишину задумчивого леса,
Брожу. Эх, жизнь, ты – недоигранная пьеса,
В которой наобум играю я.
Придумываю разные слова,
Что соответствовать могли бы этой роли.
Сам автор, режиссер, актер; жаль, что гастроли
Закончатся, начавшись лишь едва.
В высотках города не ощущаешь так,
Что жизнь прекрасна, хоть пускай недолговечна.
Здесь серость будней – ловкий мастер дел
                              заплечных
Вас убедит, что красота лесов пустяк.
И только вырвавшись из каменных оков,
В лесу ты ощутишь себя единым целым
С природой. Чтобы мудро жить на свете белом,
Не заглушай в себе природы вечный зов.

В любовном жаре

Твое заветное ущелье…
В него спускался много раз.
Нет, не погибнуть было целью,
А возродить обоих нас.
Не захлебнуться в сладкой муке,
В порыве страсти не сгореть,
Ты стонешь… Мне знакомы звуки,
Рождает их услады плеть.
Прекрасней нет на свете белом,
Когда не порознь, а вдвоем,
Наперехлест, единым целым
В любовном жаре мы живем.

В пустыне

Глаза пустынной розы
В объятиях песка,
В них только тень угрозы,
В них лишь намек – тоска.
Закутана в одежды,
Спадающие ниц.
Кто ты, о призрак нежный,
Восставший из гробниц?
Лик Ближнего Востока
Предстал передо мной;
Прекрасна и жестока
Здесь жизнь, как облик твой.
Кочевники пустыни,
Как тыщу лет назад,
Живут под небом синим,
И город им не брат.
В шатре у бедуинов
Ночь можно скоротать,
Верблюд подставит спину,
На следующую страницу
Другие книги автора Роман Айзенштат
Ваши рекомендации