Боль?
Слово не на слуху. Я знаю, что это такое.
"Женский крик оглушал всех до единого, заставлял закрыть уши."
Боль – это когда тебя убивают. Нет, смерть здесь не причем. Хуже всего стать бесчувственным монстром. Тем, кто больше не воспринимает чужих слез и сострадания. Когда ты просто сломался. Стержень вырвали до самого корня.
"Слезы стекали по лицу и ударялись о сухой асфальт."
Тебя больше не волнуют чьи-либо проблемы.
"Девушка с потерявшими свою краску глазами смотрела прямо перед собой."
Опустошенность. Вот, что происходит с тобой в этот миг. Ты просто пуст. В тебе ничего не осталось, даже тех 80-ти процентов воды в твоем организме больше нет. Тебя как тряпку выжали. И капли не осталось.
"Затуманенный взгляд падал на омертвевшее тело."
Конечно, странно, что… все вокруг теряет свой смысл, и никакая пуля не способна заставить тебя подняться. Тебе и на свою жизнь становится плевать, что говорить о других.
Один парень дернул меня за руку, да понял, что сама не пойду, поэтому пришлось меня тащить. Без него, наверное, так бы там и сдохла.
Похоронить их не дали. Оставили трупы там и сказали, что нет ни места, ни денег. Вот и гнили там на радость Природе. Хотя не думаю, что это ее рук дело. В общем… в чувства меня приводил Эванс. Столько оплеух я не получала с того дня, как сбежала из дома. Да, я благодарна. Без него меня бы забрали в изолятор и навсегда там и оставили бы. Но вместо этого я жила с ним в квартире и помогала по дому. Хоть и глупое занятие, но выбора не было.
Эванс – хороший парень. Работник ЦРУ. Сильнее меня морально в триллионы. Я знала его сестру, но та погибла при пожаре. Одна спаслась. Одна из сотни. Попала под его крыло и заменила ему Розалин. Хотя, как можно заменить родного человека? Возможно, он мне лгал, чтобы я чувствовала меньше вины. Меньше не выходило.
"Парень сидел на кухне и выпивал очередной стакан виски. Его убитый взгляд говорил девушке о многом."
Ту боль невозможно забыть. Сломились все. Офицеры, врачи, матери. Все. Люди дохли как мухи. Один за другим. И даже до Мэйсона дошло. Славный парень… был. Когда он умер, тут мы и начали истерить. Такого крепкого и рослого парня охватила какая-то зараза
Мир катился к чертям. И наша планета была первая по списку.
Очередной труп. Если раньше все люди жаловались на огромные свалки мусора за городом, то теперь все с ужасом смотрели на горы трупов, что увеличивались с каждым днем.
"Запах гнилья, отвратительные стоны мучеников, крики и дикие вопли – все так раздражало, что хотелось прыгнуть в ледяную воду и умереть от переохлаждения, нежели от какого-нибудь дерьма."
Эванс меня не трогал. Рано уходил на работу и возвращался только под ночь. Забыть о нем мне не позволяли его записки с нравоучениями.
Следующей ночью он не пришел…
– Ты доволен?
– Чем?
– Своей жизнью. Доволен?
– Ну, да. Почему ты спрашиваешь? Разве тебя что-то не устраивает?
Я усмехнулась, – Не устраивает.
– И почему же? Мы живы и имеем крышу над головой, что еще нужно?
– Нормальная жизнь. Раньше дети спокойно ходили в школы, а взрослые работали, вечером могли собраться большой компанией и пойти в бар. И что сейчас? Мы собираем оружие и учимся стрелять, чтобы нас не сожрали. Едим остатки из магазинов, что уже давно разграбили, и ищем нормальные лекарства, чтобы не сдохнуть. Считаешь это идеальной жизнью?
– Ты преувеличиваешь. Никто тебя не сожрет, пока ты здесь.
– Выйти все равно придется. Запасы не вечны. Да каждый в этом доме может начать гнить изнутри, кто знает. Ведь никто не признается, что стал одним из них. Жить хочется всем. Даже, если превращаешься в монстра – жить хочешь.
– Почему ты так говоришь?
– Когда мой отец спасал меня от обезумевшего в край Эванса, никто и подумать не мог, что тот заразился. А он приперся домой с этой заразой. Если бы я не нашла пистолет, может и меня бы сейчас здесь не было. Я убила всех, кто остался жив, потому что через какой-то день они бы просто стали жрать нормальных людей. Я убила их всех, и на моих руках слишком много крови. Я вернулась к отцу, надеясь, что он жив. Только вот ошиблась. От него и нормального куска тела не осталось. А ведь мне и десяти не было. Как думаешь какого это, м? В девять лет уметь стрелять и убить всех? Увидеть разорванного до костей отца? Как тебе такое?
Повисло долгое молчание. Все сидели с опущенными вниз головами и не смели нарушить тишину. Неподалеку от дома послышалось скрежетание и ужасное мычание. Я проверила магазин и, уверенно поднимаясь, сняла пистолет с предохранителя.
– За дело.
Когда никого не осталось, я не знала, что делать. Куда податься? Лишний рот никому не нужен, а девятилетний ребенок может принести много проблем. Я жила в заброшенных домах, правда везение всегда было против меня, и эти твари меня везде находили. Загоняли по всему району, а потом и вовсе угодила в тупик. Отстреливалась, как могла, а когда патроны кончились, попыталась сбежать. Их было слишком много. Меня спасли какие-то люди в масках. Дернули за руку, да пихнули в машину, дав газу. Представились они Центром Защиты. Конечно, я им поверила. А года через два увидела, что они творят с такими, как я. Вырывали органы вместе с костями и жарили на костре, чтобы есть. Я скрылась, когда меня искали. Еле осталась жива. Но после этого. Я никому не верю.
