Читать онлайн полностью бесплатно Дмитрий Гольденберг - Диалоги с самсарой. Стиходелии. 2012—2021

Диалоги с самсарой. Стиходелии. 2012—2021

В книгу вошли стихи и проза, написанные в 2012—2021 годах. Автор продолжает, тихо посмеиваясь в бороду, ловить стиходелическую рыбку в мутной водице, в том же духе, что и в первых своих двух книгах («Антипоэзия» и «Птичий язык»)

Дизайнер обложки Елена Нестерова

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

Иллюстратор Анастасия Евграфова


© Дмитрий Гольденберг, 2022

© Елена Нестерова, дизайн обложки, 2022

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2022

© Анастасия Евграфова, иллюстрации, 2022


ISBN 978-5-0059-1690-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. ЛОВУШКА ДЛЯ ДУШ


Город без солнца

Евласилом, бесполый сын Луны,
Трамвайное кольцо – петля на шее,
Раскопанный асфальт сродни траншее.
Твой древний город – в поисках весны.
Играет на свирели апатрид
Как в феврале ветра рассвирепели.
Твоё палаццо на плечах кариатид
Скрипит под звуки апатридовой свирели.
Светало, но не брезжило ничуть,
Цвело и постепенно отцветало
В свинце Невы, желая утонуть,
Седое Время, лезвием кинжала
Невидимые вены растворив.
А что же город? – Юн и пьян и жив.
И завтра всё готов начать сначала.

Пирамида (Колесо самсары)

Я называл шезлонг лонгшезом,
А пер-ла-мутр – Пер-Лашезом.
А перлам-утреннее хмарево
Вплетал я в буквенное варево.
Как брюки клёш, галоши – Кеше,
Дух Махариши – в Марракеше.
Как Пердурабо буераками
Подъехал на ослице к раковине.
Я называл лонгшез шезлонгом.
Луна звенит, пустая, гонгом.
По ком колокола в Гонконге?
По ком в Бангкоке и в Меконге?
Я статус-кво прозвал «де-юре».
Де-факто сплавил дяде Юре,
А папе Карло в Монтевидео
Из Монте-Карло выслал видео.
Из трубки выдувал дифтонги я,
Мотался в Буркина Фасо.
Фэйс Буркина не видя, в Конги я
Катил сансары колесо.
Читал и ноты и нотации,
Жёг облигации Констанции
И к пирамиде из грамматик
Привешивал я с боку бантик.

Клей

Я слишком стар, чтоб нюхать клей,
И слишком молод – образумиться.
Кара оглы, кoра кулей.
Всё зарастёт, всё образуется.
Всё устаканится, срисуется,
Срастётся и нормализуется.
Из переулка – будет улица,
Проспект, и площадь пристыкуется.
Присовоку́пится, помножится,
Ворсистой шкурой станет кожица.
Поэт-романтик – шкурой ссучится,
Грехопадёт великомученица.
Я слишком молод, чтоб извериться
И слишком стар, чтоб – изувером.
Всё непременно перемелется
И будет – хлебом, с камембером.
Наперебой – конгрессы, форумы,
Бальзак, Золя, Бодлер с Флобером.
Големы тут, а после – горлумы
И браконьер с карабинером.
Слова, слова. Фломастер пыжится.
Суть сутей – не для протокола.
За ятью, глядь, отпала ижица,
Вуаль бумаги проколола.
Вот пряжа слов – реальности вуаль
И инженю, в обнимку с этуаль.
Метр-д-отель, сглотнувший монпансье,
Кафешантан. В пенсне – конферансье!

Унты

Оставь, о Лезбия, лампаду

Близ ложа тихого любви.

– А. С. Пушкин

Приятель мой, свидетель лебеды.
Седьмой билет, по выбору из пачки.
Лишь хнычет Том о тщетности заначки.
И бедуины, прут в Белиберды.
Иных уж нет, а те уже далече.
И – руки в боки – космос глух и нем.
Апологет, собравшись в Вифлеем,
Из рамки вынет фотографию предтечи.
И я – местоблюститель пустоты.
И ты – Юдифь, глазами Олоферна.
Жизнь зашифрована рукой олигофрена,
Обутого в нанайские унты.
Тонтон-макут, винил твоей пластинки
Ведёт иглу от центра до каймы.
Глазами престарелой палестинки
Отлакирован миф рассветной хохломы.
Ты – потакай мне, я же – потрафлю.
Священнодействуя, кощунствуем в соитьи.
Что может быть содома соблазнительней,
Когда ты теннисную нюхаешь туфлю?
Четвёртой производной парафраз,
Намёки смыслов и – песок сквозь пальцы.
Де Помпадур, присевшая за пяльцы,
Зачнёт потоп, который после нас.
Зажги лампаду, я же – воскурю
Секретный фимиам витиеватый
И, Лесбия, нараз обрадобрю
Свой лунный лик и промысел пернатый.
Останутся когда-то не у дел
Разорванные штрипки от сандалий.
О, Дионис, как весел твой удел
Полнощных кутежей и сатурналий!

Боржоми (Между стрелок)

[1]

Рыба ребра. Глыба серебра.
Ветвь сети превращений до-бра-изо-зла-и-зла-из-до-бра.
Вербена на дне кофра.
Рост цен на услуги охочим до ласк джентльменам.
Пена, она у рта.
Язык – Афродита, сребрящаяся, нагая.
Вот так загибают салазки артюры-рембо своим поль-верленам,
В тщательно смазанные замочные скважины вставляя ключи от рая.

[2]

Как, зы, зороастральный плекси-глаз
проклюнулся на нас из небесилова.
Потом оттуда вышел нагло твёрдый член, и – раз —
и Ипполита изнасиловал.
Молчит об этом Ипполит, молчит и Тит,
умаявшись от молотилова.
И в темноте таится сей мистический бандит
и где-то плачет мать, которая раст [л] ила его.

[3]

Рубить, сажать, лудить, паять, гореть в аду
И, починяя примус, пить просекко и боржоми.
Дробить руду, дудеть в дуду, бродить аллейками в саду,
Вкушая в райских кущах торт от Папилломи.
Таков удел
Предвиден был
Жуира жизни, жалкий.
Оков надел наркомвнудел
И конвоира присовокупил
К употреблению весталки.
Грубить, лажать, других и само-услаждать,
притом употребляя.
Мотая нить на ус, седобород, да, бес в ребро, успевши только лишь промямлить «бля, я…»
Успевши только лишь пролепетать, прошелестеть страницей кодекса.
Успевши только душу променять на отражение Роллс-Ройса между стрелок «ролекса».
Узревши фавна средь кустов, помчаться вскачь стремглав и опрометью – за.
Догнав, до самых петухов наказывать за то, что – егоза.
Сегодня ты – Феличита Гранитных Трав, а послезавтра ты – Космический Складавр.
Когда бы мне хватило десяти обличий, бодался бы, как пьяный Минотавр,
В дубовой рощице, там, где в кустах наказан фавн, дразнящий глаз ноздрю.
Бля, я… пожалуй, рифмы раб, ужо уста салфеткой промокну, пропевши небу песню про-blue-you.


Другие книги автора Дмитрий Гольденберг
Ваши рекомендации