«Снимать офис на Арбате недёшево», – подумал Вадим, оказавшись перед стеклянными дверями между понурыми бетонными кариатидами. На табличках у входа, помимо пафосных международных компаний, значилось и бюро частных консультаций доктора Поповой.
На четвёртый этаж Вадим поднялся на лифте со швейцаром, проводившим его безразличным взглядом животного из зоопарка, и наверху он столкнулся с длинным коридором одинаковых стеклянных закрытых дверей. Молчаливый лифтёр не ответил на вопрос о консультациях, и Вадим сам нашёл офис в конце этажа. Серая железная дверь нелепо смотрелась в арбатском офисном комплексе, да и винтажный интерьер в духе советских кабинетов довоенной эпохи за нею казался неожиданным.
Секретарша выхолощенно улыбнулась и сразу проводила клиента к доктору в кабинет. Заходя, Вадим привычно пригнулся, хотя в старом доме были и высокие дверные проёмы, но люди двухметрового роста предпочитают не рисковать.
Две стены кабинета были заставлены дубовыми книжными полками от пола до пятиметрового потолка. Современные издания, советские учебники, потрёпанные книги неизвестного года выпуска… Кое-что разбросали на полу, на диване и на рабочем столе. За стопками книг Вадим не сразу заметил женщину средних лет в очках и со строгим хвостом из светлых мелированных волос.
– Господин Ильин? – необычно обратилась она мягким голосом.
Вадим кивнул и сел в кресло напротив женщины, как всегда, не зная, куда девать длинные ноги.
– Присаживайтесь, – с улыбкой сказала она после того, как Вадим уже сел, и тот почувствовал себя неловко.
– Симпатичный кабинет, – попытался он улучшить впечатление о себе.
– Делал английский дизайнер, – женщина достала из-под одной раскрытой книги блокнот, не сразу нашла пустую страницу и взяла ручку. – Итак, я доктор Ирина Попова. Более пятнадцати лет занимаюсь психоанализом, имею длинный список квалификаций, который можно увидеть на моём сайте. Расскажите немного о себе, господин Ильин.
– Ну, с чего начать… – Вадим не был готов бросаться с места в карьер.
– Начните с главного, – Ирина пристально посмотрела в глаза.
– Я родился в тысяча девятьсот девяносто…
– Нет-нет-нет, – с приторно доброй улыбкой остановила его доктор. – Начните с того: почему вы соврали о моём кабинете?
– Соврал? – нахмурился Вадим. Он чувствовал себя менее комфортно с каждой секундой.
– Соврали, – кивнула Ирина. – Вам на самом деле не нравится мой кабинет. Почему?
– Видите людей насквозь? – хмыкнул Вадим. – Честно говоря, я люблю порядок, а у вас всё разбросано.
– Считаете меня неряшливой?
– Я бы не стал так радикально выражаться…
– Не врите снова, в этом корень ваших бед.
Повисла тишина, и Вадим услышал, как секретарша в коридоре варит ему кофе.
– Мать настояла, чтобы я пришёл к вам, – заговорил он.
– Я помню госпожу Ильину. Мы с ней чудесно поработали после смерти вашей бабушки, – улыбнулась Ирина, глядя вдаль, будто вспоминая старые-добрые времена.
«Как бестактно для психотерапевта», – подумал Вадим, всё меньше желая раскрывать душу перед этой женщиной.
– Они с отцом переехала обратно в Ессентуки, – сказал он.
– Так вы теперь живёте один?
– Да, снимаю квартиру на юге.
– В каком доме?
– В смысле? Вам адрес назвать?
– Нет. Сколько этажей в доме?
– Э-э-э… Вроде семнадцать, – удивился Вадим странному вопросу. – А что?
– Просто интересно. А вы на каком живёте?
– На десятом.
– Хорошо-хорошо. А планировка какая у вашей квартиры?
– Ну обычная однушка. Я не разбираюсь в этом, простите. И зачем вам?
– Среда обитания определяет поведение, – проговорила Ирина, что-то записывая в блокнот. – Опишите свою квартиру.
Вадим сначала бегло описал обстановку, но, благодаря куче наводящих вопросов доктора, вспомнил и сломанный шкаф, оставшийся от прошлых владельцев, и зеркало в плетёной оправе, и две гитары, висящие на стене, и набор для раскуривания трубки, хранящийся в комоде, и отходящий плинтус на кухонном потолке, и разложенные по размеру бритвенные принадлежности на стиральной машинке, и развешанные по дате стирки чёрные рубашки в гардеробе, и рассортированные по остатку дебетовые карты на прикроватной тумбе.
– Всё ясно, – кивала Ирина, будто конспектируя каждое слово. – Перфекционист?
– Вроде того, – пожал плечами Вадим. – Просто люблю порядок.
– Всё ясно, – с ухмылкой повторила Ирина, а Вадим закатил глаза. Он не ожидал, что психотерапевт, так воспеваемый матерью, окажется твердолобой бабой, оценивающей людей по одной-единственной привычке. – Это мешает общаться с людьми?
– Нет.
– Вас не раздражает бардак у других дома? Скажем, если они ставят салфетницу не по центру стола или несимметрично держат цветы на подоконниках?
Вадим начинал закипать. Он считал себя терпеливым человеком, но, если выходил из себя – Земля содрогалась.
– Меня раздражают ограниченные люди, – как можно спокойнее сказал он.
– Почему вы носите чёрную одежду? – удивилась Ирина, будто только что заметив рубашку Вадима.
– Самый простой и элегантный цвет.
– У вас много чёрных вещей дома?
Прежде, чем ответить, Вадим потёр руками виски и подумал: «Спокойствие, только спокойствие… Раз. Два. Три. Четыре. Пя…»
– Я спросила: у вас много чёрных вещей дома? – прокричала Ирина, не снимая дружелюбной улыбки с лица.
