ГРОЗА, РАЗРАЗИВШАЯСЯ В ПЕРЕПРАВЕ НОБСА, не была похожа ни на одну из тех, что Зи Пакетт повидала за свои одиннадцать лет. Ветки хлестали по её окну. Стволы деревьев скрипели, противясь завывающему ветру. Вот небо осветилось молнией – такой большой, что, казалось, она возникла из сотни разных облаков. А затем, несколько мгновений спустя, раскат грома сотряс весь дом. Зи словно снился кошмар. Она просидела у окна спальни всю ночь, укутавшись одеялом. Всё смотрела, как улицы превращались в реки, грязь вспенивалась и забрызгивала припаркованные машины. Прямо чертовщина какая-то! Зи наслаждалась каждым мигом происходящего.
Видите ли, в Переправе Нобса никогда не происходило ничего эдакого. Это был маленький городок, расположенный в горах. Его жители ничем не выделялись, и здесь никогда не случалось ничего интересного. Такие места называют «спальными районами». «Такая спальня, скорее, похожа на палату для коматозника», – думалось Зи. Вот почему гроза стала наиувлекательнейшим событием за очень долгое время. Второй наиувлекательнейший случай произошёл на летней ярмарке, когда Кэтрин Кук обнаружила у себя аллергию на арахис и у неё распухло всё лицо и пришлось вызывать «Скорую». Однако это не шло ни в какое сравнение со стихийным бедствием. Зи рассудила: «Раз улицы превратились в грязевые руины, хотя бы одно здание в городе наверняка смыло водой».
Она молилась, чтобы им оказалась школа.
К северу от Переправы Нобса находился город куда больших размеров. Он славился тем, что именно там зародилась легенда о всаднике без головы и кривоногом Икабоде Крейне[1]. Туда приезжало немало туристов. Порой они останавливались в Переправе Нобса, чтобы заправиться по пути, или подкрепиться пирогом в закусочной, но потом сразу уезжали. Всегда. Кажется, это было особенностью Переправы Нобса. Здесь не хотелось задерживаться. Отсюда хотелось уйти. Сказать по правде, родители Зи так и сделали – только в совершенно другом смысле. И Зи осталась вдвоём с сестрой Эбигейл, которая была старше на десять лет.
Эбби работала в закусочной, и Зи проводила там уйму времени, оттачивая навык рассказчицы на посетителях. Порой, когда те находили историю занимательной, то покупали кусочек пирога и ей. Пожалуй, это был максимум, который можно было выжать из Переправы Нобса, захолустья, в котором нет ничего, кроме пиццерии, библиотеки, единственного светофора да кладбища. Зи интересовалась только последним. Кладбище было старым, огромным и зловещим – новое слово, которое она стала использовать совсем недавно. Оно значило «жуткий и пугающий». Совсем как любимые истории Зи.
На утро после грозы, когда улицы были в грязи и опавших ветках, Зи сбежала по лестнице из спальни на кухню, где сестра собирала обед. Их дом был старой скрипучей развалиной. Зимой из каждой щели дул сквозняк, а летом они задыхались от духоты даже с окнами нараспашку. Только осенью и весной можно было рассчитывать на некоторое подобие комфорта.
– Занятия отменили, – радостно объявила Зи. – Сообщили по радио!
– Знаю.
– Ты не рада?
– Нет. Школа сегодня закрыта, но мне всё равно нужно на работу. Похоже, закусочная – единственный ресторан в городе со своим генератором, – сказала Эбби со вздохом, продолжая рыться в холодильнике.
Она собрала длинные чёрные волосы в высокий хвост. Зи считала свою сестру очень хорошенькой, но та всегда говорила, что слишком занята сведением концов с концами, чтобы ходить по свиданиям. И заботиться о внешнем виде. Самое большое отличие между сёстрами заключалось в цвете волос: у Эбби они были угольно-чёрными, у Зи – наоборот. Вернее даже с точностью наоборот. Зи была светленькой или белобрысой. Большинство знакомых ей детей с таким цветом волос к первому классу вырастали из него. Но у Зи шевелюра из года в год становилась всё белее и белее. И это было вечной темой для издёвок в школе.
– И, – продолжила Эбби, кладя пластиковый контейнер в полиэтиленовый пакет, – раз я работаю, выходит, ты едешь со мной.
Переполнявший Зи восторг затух, словно сырая хлопушка.
– Нет, Эбби, пожалуйста!
– Тебе нельзя оставаться одной.
– Можно! Обещаю. Я никуда не уйду и ничего не натворю. Останусь здесь, буду весь день читать книги и приготовлю к твоему приходу ужин.
Эбби скривилась. Подперев бок рукой, она заметила:
