Солнце низко стояло на западе и несильный холодный ветер дул с холмов, когда Альфрик увидел под собой Валькарион. Он остановил своего хенгиста и с осторожностью, усвоенной на тяжком опыте многих лет странствий, разглядывал местность. Если не считать его самого, древняя широкая дорога, спускающаяся по склону холма, пуста. По обе стороны от нее до самого туманного горизонта уходят изрытые ущельями суровые холмы, ветер шелестит в серых кустах и низкорослых искривленных деревьях. Тут и там в крестьянских хижинах горят вечерние огни, на темном сине-зеленом фоне видны разбитые колонны тысячелетних храмов. За ним местность уходит к сухой пустыне, из которой он пришел. Фалкх неслышно кружит над головой, отыскивая добычу. В остальном он совершенно один.
Однако … он встревожен. Вдоль спины холодок, вызванный совсем не ветром. Альфрик слишком много лет своей жизни провел вблизи смерти, чтобы игнорировать такое предупреждение.
* * *
Он посмотрел вперед вдоль великой дороги. Она извивается и устремляется вниз между фантастически изрезанными ветром утесами – тусклая белая лента в сгущающихся сумерках. Гладкие каменные плиты разведены веками так давно, что при мысли об этом у него кружится голова; местами между плит растет жесткая жилистая растительность, но древняя Имперская Дорога по-прежнему здесь. Прочно строили древние.
На полпути вниз по длинному склону холма дорога входит в город Валькарион. Еще дальше утесы резко уходят вниз, белые от отложений соли, ко дну древнего моря – обширному углублению, полному песка, соли и чахлой пустынной растительности, уходящему к освещенному закатным солнцем горизонту.
В городе начинают мигать огни. До города недалеко, и Альфрик совсем не хочет спать под открытым небом или в какой-нибудь крестьянской вонючей хижине. Поэтому – почему бы не поехать вперед? Город, его цель, перед ним, и ничто не должно его удерживать. Однако…
Хенгист заржал и переступил широкими раздвоенными копытами. Он тревожно насторожил уши, и рука Альфрика легла на рукоять меча. Если животное тоже встревожено…
Краем глаза он уловил движение в густом кустарнике. Только охотник заметил бы его, только скиталец, не задумываясь, пришпорил бы своего скакуна. Хенгист прыгнул вперед, и стрела прошелестела мимо лица Альфрика.
Одной царапины отравленной стрелы духового ружья южан достаточно, чтобы человек умер. Альфрик крикнул и направил хенгиста к кустам. Меч выскользнул из ножен, сверкнул в его руке.
Два человека выбрались из кустов, когда он врезался в них. Они из расы, чуждой даже для этой южной земли, низкорослые, гибкие и с кожей цвета янтаря. На них только набедренные повязки, все волосы с головы и тела сбриты, на шее железные ошейники рабов. Альфрик заметил клеймо у них на лбу, но сейчас его занимало только их оружие.
Один отскочил, поднеся к губам духовое ружье. Альфрик выхватил их ножен у седла дротик и бросил его. Дротик попал в живот и высунулся из спины.
Свистнула сталь, когда второй взмахнул ятаганом. Хенгист закричал: лезвие задело его гладкую серую шкуру. Копыта ударили вперед, крупный горбатый нос разбился, и раб кровавой грудой упал на Имперскую Дорогу.
Альфрик остановил своего скачущего хенгиста и, тяжело дыша, осмотрелся. Засада… во имя медведя Рухо, они хотели его убить!
Но – почему?
Одинокий бедный странник не добыча для разбойников, да это и не разбойники, а рабы; их послали сюда с приказом убить конкретного человека. Но в Валькарионе никто не знает Альфрика, он здесь чужой, у него нет ни друзей, ни врагов.
Может, его приняли за кого-то другого? Это трудно сделать даже в таком тусклом свете, он явно чужак и варвар. Это не имеет смысла. Клянусь Люгуром, какая-то бессмыслица!
Он наклонился, изучая мертвых. Даже вытянувшись, как куклы, в смерти, они ничего не раскрывали. Только… что означает это клеймо владельца?
Двойной полумесяц.
Тот самый двойной полумесяц!
Осознание было как удар острием копья, и Альфрик долго сидел молча, и ветер шевелил его черные, как ночь, волосы. Двойной полумесяц – Знак Двух Лун; это означает, что рабы принадлежат Храму. Они подчиняются жрецам Луны – этой древней имперской религии и по-прежнему государственной религии Валькариона. Но если Храм послал своих убийц…
* * *
Взгляд Альфрика устремился к Амарис, более далекой луне. Ближняя луна – Даннос – еще не встала, она еще на западе, таково ее необычное постоянное расположение, но реактивная скорость до рассвета приведет ее к восходу.
Да, вспомнил Альфрик, сегодня состоится встреча лун. В такие ночи Храм проводит грандиозные церемонии, так что попытка его убить – часть какого-то религиозного события.
Рассказываемые шепотом легенды и заплесневевшие исторические книги в одном сходятся: судьба старой Империи была решена в ночь, когда обе луны встретились. Несомненно, в это до сих пор верят на тех остатках территории Империи, где еще правит Валькарион.
В религии аслаканских варваров луны не так важны; у них главные боги: ветер, и звезды, и безымянные силы зимы и смерти. Но холодок страха пробежал по спине Альфрика при мысли о том, что может бродить на свободе этой ночью.
