В одном из торговых центров, похожем, как и все торговые центры, на огромный шкаф, по которому монотонно прогуливаются группы праздных покупателей, в одиночку, парами, с детьми и целыми семьями медленно перемещающихся от павильона к павильону, от одного магазина к другому, в шахматном порядке заполняя своими медленно парящими телами свободное пространство, я бегал за своей дочерью, которая выбрала именно этот способ передвижения в своем почти трехлетнем возрасте – лавируя и с трудом вписываясь в резкие повороты, и не всегда угадывая смены направлений.
Мою стремительную дочь остановила только детская площадка, внезапно оказавшаяся на ее пути. Она представляла собой большую шахматную доску, на которой были хаотично расставлены большие, почти в ее рост, пластиковые шахматные фигуры, и она стала с большим интересом увлеченно передвигать их в порядке, который был известен только ей самой. Это был, очевидно, творческий процесс. Он так ее увлек, что о беготне она забыла моментально. Переключилась, стало быть.
Игра любимой дочери – это потрясающее зрелище, которым я увлекся в полной мере, и уже почти отдышался от беготни. Она недолго была в одиночестве на этой шахматной доске, к ней вскоре присоединился еще один ребенок – мальчик, который тоже увлеченно начал двигать фигуры, не мешая моей дочери и другим детям, которые стали постепенно присоединяться к моей дочери и мальчику.
Затем подошел мальчик старше остальных и спросил меня как единственного взрослого на площадке:
– Можно, я расставлю все, как надо?
Так как он спросил у меня, то из вежливости я ответил ему:
– Попробуй, это же детская площадка.
Не мог же я ему запретить играть на детской площадке.
Он начал расставлять фигуры так, как они и должны стоять на шахматной доске перед самым началом игры. Сначала робко, переставляя в основном свободные фигуры, те, которые не были в руках других детей, потом увереннее и затем уже совсем нагло отбирая фигуры у малышей. Он продолжал расставлять большие пластиковые шахматные фигуры с быстро увеличивающейся маниакальностью одержимого надуманной идеей человека, считающего свой путь и свои действия единственно правильными. Другие дети поначалу поддавались его энергии и безвольно позволяли ему отбирать фигуры, затем некоторые сопротивлялись, мальчики в основном. Те, кто были с характером. Но мальчик с маниакальной шахматной идеей перфекциониста был крупный, силы были неравны, и фигуры в итоге были расставлены в идеальном порядке. Но на площадке он остался один, другие дети покинули площадку, а я увел свою дочь гораздо раньше финала. С возрастом я стал покидать некомфортные места или неадекватные события и людей очень быстро. Мир менять бесполезно, лучше найти другое комфортное место с приятными людьми.
Иногда я пытался разглядеть, что происходит на площадке, сидя в кафе, где мы расположились восполнить потерянные калории.
Так вот о чем я?
Я про идею, стандарты, правила и то, что мы иногда считаем единственно правильным. Остановитесь и посмотрите вокруг. Возможно, уже никого нет. Все ушли. Я про тех, с кем вы спорили, боролись за свою идею и доказывали свою правоту.
Не волнуйтесь, перед тем как написать эти строки, я задал этот вопрос себе и осознал, что часто бываю на месте это юного шахматиста.
Попробуйте остановиться, когда в следующий раз начнете целеустремленно расставлять шахматные фигуры.
И я не про шахматы, совсем…
Ребенок собирает свою жизнь по крупицам важных и трогательных впечатлений, храня по возможности даже предметы, порой бессмысленные для взрослых, но жизненно важные для ребенка.
Старая маленькая машинка, грузовик-бетономешалка, без колес и размером с ладошку маленькой девочки-малыша – это целый мир, вмещающий столько чувств и впечатлений, сколько не вмещает в себя звезд и планет Солнечная система.
Да, вся Вселенная встает на колени перед миром маленького ребенка с его маленьким, но беспредельным миром необъятной и безграничной души.
– Ба! Ба-ба-ба-бааааа!
Крохотная девочка сидела на руках бабушки и показывала ручкой куда-то в окно, призывая бабушкино внимание.
– Что, мой ангел? Что ты хочешь мне показать, мое счастье? Птички? Даааа, птички! Смотри, какие птички красивые!
Лучезарная бабушка, светящаяся от счастья, нежно, но бережно и крепко держа внучку в своих объятиях, радовалась своему и внучкиному счастью видеть птичек.
Казалось, в этот момент ничего не существовало, кроме них, в вагоне электрички.
Моя соседка справа прошептала:
– Ангелы…
Дед приехал на мой день рождения. Конечно, с подарком! С шикарным подарком. Велосипед! Но главным подарком был сам дедушка. Он приезжал очень редко, иногда только один раз в год. На мой день рождения. Я же его внук!
У него была другая семья. Другая жена, не мама моего отца. Поэтому он редко приезжал. Папина мама, моя бабушка, тоже жила отдельно от нас, но виделись мы чаще.
Мы все сидели на веранде и разговаривали. И тут как-то неожиданно моя мама сказала дедушке с претензией:
– Вот внук был в больнице, а дед не забрал внука-то! На метро повезли.
Лицо деда изменилось, он очень расстроился, не от слов матери, а от того, что не помог тогда, когда он был нужен.
