© Елена Елисеева, 2023
ISBN 978-5-0060-8649-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
себя забыв, на голос нежный
влечется сердце к плеску волн.
ты слышишь: ветер безмятежный
и тёмной сини сладкий звон?
как этот звон душе приветлив,
что чары дальние поют!
знать, сердце, ищешь ты ответа
на радость вешнюю свою…
горя, лазоревые спины
касались звездного крыла,
и долго плавали дельфины,
и брызг росою ночь цвела…
люблю тебя – и улыбаюсь;
ты засмеешься – я смеюсь! —
и слов дыханье повторяю,
и мед душистый счастья пью!
ни слова ты не произносишь,
но почему они слышны?
и одного ты только просишь —
минуту нежной тишины,
где в этой кроткой, тихой встрече
у бездны сердца моего
мне больше незачем и нечем
искать безмерности всего…
коснешься ноты протяженной —
двух бездн мне слышится весна! —
вот из глубин глядит влюбленный —
и дали вторит глубина!
нежной лаской солнце тает.
слышу: вспыхнул алый звон!
август шепчет и мечтает,
как младенец перед сном:
розой теплые ладошки
сон в ладонях обожгли,
мёда сахарные крошки
загорелись у земли…
мы приходим туда, где нас ждут, где нам верят,
где всегда холода, но где лето сейчас.
потому что, любя, мы открыли все двери —
и не гаснет огонь, согревающий нас.
кто куда ни пойдет, кто куда не поедет,
но нас дружба свела лаской верных минут.
и посмотрим мы вдаль – там, где солнце нам светит —
и узнаем мы тех, что всё любят и ждут.
и коснется душа – тишь бессонная сердца —
тех невидимых врат, что закрыли года, —
и легко отворится в розах дивная дверца,
и услышим ответа всесветлое – «да».
вновь оживает прежняя весна,
в густой листве просвечивая лета;
как легкий сон, как стих, как блик она,
волшебным звоном будит сердце где-то.
и взор в беззвучное, безвидное приник,
и слышит он, и видит он, что прежде;
как сердца он таинственный двойник
в таинственной невидимой одежде.
она любила кофе с молоком,
неровный почерк в телефонной книжке,
идти по берегу куда-то босиком
и как он назвал её «малышка».
среди мелодий нравилась ей та,
которая от слов его – «послушай…»,
и сотню раз была уж прожита,
но каждый раз всё волновала душу.
она любила осень… и стихи,
те «белые» – без рифмы, без сложенья,
которые он прятал под духи
и называл их «миг прикосновенья»…
он полюбил её… как вспышка
вдруг пролетела возле глаз,
но было поздно, поздно слишком,
он полюбил уже сейчас
её цветы в окне невзрачном,
чуть опоздавшее такси,
и дождик к ней, и чуть прозрачный
её весь пригород, «прости»,
когда она бросает трубку,
он полюбил и тишину
её… и не застёгнутую куртку…
он полюбил её одну.
он в переполненном метро
её улыбку встретил в восемь.
зима вокруг, а им тепло,
им солнце светит в сотни вёсен,
их сердце радости полно,
полно и нежности дыханье.
и веселит их, как вино,
что шаг – до солнца расстоянье…
мне дорог, друг, и миг с тобою,
когда молчим мы, иль идём,
иль с дальней песней за рекою
под сенью дерева поем.
с тобой мне дышится отрадно,
с тобою вновь я жизнь люблю,
и лучшая из всех награда —
тебя увидеть… точно сплю
в неведомом я мире где-то,
иль только тенью неживой
брожу без света я по свету,
когда, мой друг, ты не со мной…
кто говорит «не привыкай»,
любил ли он? грустил ли ночи?
он молвил ли «не отпускай»?
глядел ли он, безумный, в очи?
искал ли он былые дни?
и шёл ли он в бреду по пеплу?
хранил ли в сердце он огни
сквозь боль, сквозь мрак? навстречу ветру
мечтал ли он? в лучах весны
цветка ли наблюдал рожденье?
он знал ли руки, что верны?
он умирал ли? знал спасенье?
шептало море в тёплых скалах,
белела солнца тишина,
волна ленивого причала
чуть в лодку ударяла сна…
и было всё таким безбрежным,
что лишь взгляни на край земли —
и с ветром тонким, безмятежным
твой парус уж поплыл в дали!
весенней ночи воздух светел —
чуть пролетел в деревьях ветер,
луны лазурь чуть ожила! —
и в даль дорожка пролегла…
таишься с тенью… слышишь: трель,
луч бело-синий прыгнул в ель,
златые вспыхнули следы
в туманах звёздной борозды…
в её глазах сиял покой,
покой предутреннего сада,
и север дикий и простой
он находил в них где-то рядом.
её встречал он в шуме дня,
когда спешит куда-то каждый,
когда, мелькая и звеня,
весь город плыл многоэтажный.
а от движенья, ослеплен,
мост уходил, казалось, в реку —
и всё кружилось, словно сон!
и нет здесь места человеку!..
