Глава 1. Про экстаз вообще…
Как говорилось в одном русском анекдоте – из показаний обвиняемого следует, что это было в экстазе, а я точно помню, что в сарае. Нечто подобное произошло и со мной. Сопливо-розовый романтический кисель, в который уже превратилась было в мечтах моя жизнь, на деле оказался крепким коктейлем-триллером, круто замешанным на кокаине, приправленным для остроты русскими проститутками международного масштаба (так что без экстаза, насколько я понимаю, не обошлось) и разлитым в причудливой формы политические сосуды, символизирующие сложность современной европейской политики вообще и скрытой от широкой общественности жизни представителей её высших эшелонов – в частности.
А началось всё как раз в тот день, когда я разгуливала босиком по Рёмербергу, в то время как в квартире Рошеля и его адвокатской конторе происходил обыск. Вернее, началось-то всё на день раньше, с убийства одного из политических противников Рошеля, Бельмана. Впрочем, завуалировано оно было под самоубийство. Поначалу оно меня не особенно заинтересовало, хотя и расстроило немного. И дело было не в каких-то там моих политических взглядах – нету их у меня, товарищ прокурор, ну нету! – а в том, что Рошеля и без того многие недолюбливают. Только ещё доведения человека до самоубийства ему не хватало. Но лучше я расскажу всё по порядку.
Вернувшись домой после прогулки и поев холодной долмы, я пришла в такое лениво-расслабленное настроение, при котором делать ничего не хотелось. Даже читать. Раскинувшись на диване на манер мадам Рекамье, я включила телевизор. С экрана на меня смотрел Рошель. Я переключила программу. Рошель никуда не исчез. Пощёлкав переключателем, я убедилась, что примерно две трети из моих почти сорока телепрограмм показывают какую-нибудь фотографию Рошеля и рассказывают о его страшных преступлениях, в то время как остальная треть делает то же самое, но без фотографии. Оказывается, Рошель:
– употреблял наркотики,
– принуждал других к употреблению наркотиков,
– пользовался услугами русских проституток,
– помогал их нелегальному въезду в Германию,
– заказывал прекрасных дам и наркотики по телефону, бесстыдно взяв при этом в качестве псевдонима фамилию Сени Пинского, того самого, который в своё время рассказал мне историю про крота и Альбрехта Великого,
– был опознан на какой-то видеокассете в качестве участника сексуальной оргии,
– позорил таким образом всё просвещённое человечество, а в особенности – ту политическую партию, к которой принадлежал,
– приближал своим поведением то ли конец света, то ли неизбежную победу коммунизма (или это был сионизм?) если и не во всём мире, то по крайней мере в одной отдельно взятой стране – Германии,
– подстрекал мирное по сути своей человечество к третьей мировой войне,
– бросив несчастную Германию на произвол её судьбы и отменив все свои встречи и телевизионные передачи, улетел загорать в Испанию,
– … (тут я выключила телевизор, решив, что с меня пока хватит).
До убийства христианских младенцев дело дойти ещё не успело, но было понятно, что в ближайшее время дойдёт. А ещё стало понятно, что Тор был, как всегда, прав, и Рошель мне брат, а не возлюбленный. Вечно у меня всё не как у людей. Другие в моём возрасте уже вовсю с кризисом середины жизни борются, а я ещё только со своей семьёй знакомиться начинаю. Родителей себе нашла, Еву с Тором, теперь вот младшего брата. Кто следующий? Но главное не в этом, а в том, что дальше делать. Я задумалась о представленных мне доказательствах немыслимых преступлений своего новоявленного родственника, которому, конечно же, следовало помочь.
Единственными так называемыми вещественными доказательствами его плохого поведения являлись найденный у Рошеля в бюро пакетик со следами белого порошка неизвестного состава и довольно странная чёрно-белая фотография, разделённая двумя вертикальными полосками на три части. В первой и третьей части её сидели в картинных позах две слегка одетые дамы – по одной в каждой части. Видны, впрочем, были только их длинные красивые ноги и тела где-то до талии, всё, что выше, было скрыто дигитальным туманом. В средней части триптиха наблюдался какой-то тёмный силуэт, который при желании можно было принять за сидящего же мужчину в костюме. А можно было и за облако в штанах. Интересные у немцев понятия про оргии. В качестве наркотика назывался кокаин.
Что я знаю про кокаин? Американские индейцы употребляют его несколько тысяч лет. В Европе в широкое употребление его ввёл Фрейд в начале прошлого века, заметивший его замечательные обезболивающие свойства и не заметивший вредных. Он потом ещё долго переживал по этому поводу. «Роман с кокаином» нужно перечитать. Интересно, кто его всё-таки написал? Жаль, что он у меня по-немецки, а не по-русски. Насколько я помню, физического привыкания к кокаину нет в том смысле, что в обмен веществ он не встраивается, как другие наркотики. Потребление кокаина законом не преследуется, только распространение.
