В последнее время все чаще и чаще, все громче и настойчивее раздаются голоса в пользу сожжения трупов. Говорят в обществе, говорят в Государственной Думе (в Третьей Думе, по сообщению газеты «Колокол» от 19 августа 1908 года, один из депутатов, некто Оппенгейм, намеревался внести на обсуждение Думы вопрос об устройстве крематориума хотя бы в С.-Петербурге), говорят в печати. Прислушиваясь к этим частым и разнообразным мнениям, мало-помалу выясняешь, что погребение потому дескать нежелательно и должно уступить место сожжению, что оно антигигиенично, вредным образом сказывается на здоровье людей, на их экономическом положении, на их эстетическом чувстве и т.д., и т.д.
Такие упорные и настойчивые речи о полной непригодности в наше время древнейшего христианского обычая – погребения порождают великий соблазн в среде православных христиан, вызывают в их сознании рой самых разнообразных и тревожных мыслей, а в их душе будят самые тяжелые и неприятные чувства. Такого рода положение вещей поставило пастырей церкви в необходимость выступить на защиту древнейшего, освященного веками и церковью обычая и показать всю ложь и неосновательность распространяемых мнений и слухов.
Первым апологетом погребения считается архиепископ Харьковский Амвросий. В своем письме к попечителю Московского учебного округа, князю Николаю Петровичу Мещерскому, он писал следующее:
«Тело христианина, запечатленное и освященное святыми таинствами, составляющее вместе о душою храм Духа Святаго, предназначенное к воскресению и воссоединению с обитавшим в нем духом для блаженной жизни в вечности, и по смерти чествуется в православной церкви (да и не в ней одной) внесением в храм и молитвами об упокоении души, с ним разлучившейся. Тело наше умирает естественною смертью во исполнение суда Божия, изреченного падшим прародителям: смертию умреши и через погребение в земле оно предается естественному разложению в точное исполнение той же воли Божией: земля ecu, и в землю отыдеши. Посему, если умерщвление живого тела есть преступление, то и сожжение усопшего тела христианина есть по меньшей мере своеволие, противное воле Божией, которая иногда являет себя в нетлении телес святых и чудодействиях чрез их останки. Скольких сокровищ веры и благодати лишилась бы православная церковь и наша русская земля, если бы из христианской древности мог быть введен обычай сожигать тела усопших! И как нельзя между людьми живыми в настоящее время различить, кто из них праведник, так нельзя узнать и между усопшими телами, чье тело мы назначаем к сожжению. Поэтому сожигание христианских тел должно быть признано делом кощунственным. Обычай сожигать тела идет из древности языческой, когда еще не имели и понятия о санитарных условиях, и стоял в близком отношении к культу огнепоклонническому. Восстановлять этот обычай во времена христианские может только наука, потерявшая идею о разумном и духовном значении предметов вещественных. Храня дух и воззрения христианские, и наш русский народ останки предков почитает священными, и погребете их в родной земле делает для него эту землю еще более драгоценною. Живущее поколение русских людей всегда дорожит возможностью по смерти лечь рядом со сродниками и друзьями, смешать свой прах с их прахом. Поэтому, как мне хорошо известно, одна мысль о введении у нас обычая сожигать тела усопших не одних простых людей, но и христиан просвещенных, приводит в ужас и негодование».
Вот мысли покойного маститого архипастыря русской церкви по интересующему нас и все наше общество вопросу. Как видно, они недостаточно полны, не касаются многих весьма сильных и сложных возражений, не решают многих недоуменных вопросов, не освещают данную тему с главнейших точек зрения. Вот как бы в дополнение изложенного рассуждения архиепископа Амвросия мы и пытаемся раздвинуть несколько шире рамки столь интересного современного вопроса и осветить его по возможности со всех точек зрения.
Вопрос о сожжении трупов, как о погребении, впервые поднять был на Западе в эпоху возрождения наук и искусств (Самарские епархиальные ведомости №21, 1910 г. «Погребение или сожжение?» стр. 1488). Под влиянием древне-классических идей, гуманисты пожелали, между прочим, восстановить и классический способ погребения, нередко практиковавшийся как в Греции, так и в Риме. За осуществление их идеи, их желания, особенно сильно ратовали реформаторы, но, как и следовало ожидать, все их усилия, труды и заботы не привели к желанным результатам в виду энергичного протеста огромного большинства по мотивам нравственным, религиозным, эстетическим и экономическим. После этой неудачи данный вопрос надолго затихает и всплывает на поверхность времени только в период великой Французской революции 1789 года, да и то ненадолго. Это потому, что новый способ погребения все еще был в высшей степени обременительным для народа и сверх того оскорблял эстетическое и религиозное чувство многих приверженцев старины. Вследствие всего этого, идея сожжения трупов была снова позабыта и теперь до тех пор, пока сожжение в 1821 г. трупа английского поэта Шелли на костре, по «римскому способу», не обратило на себя всеобщего внимания. Но на этот раз внимание к разбираемому нами вопросу не было таким глубоким и оживленным, как раньше. Об этом весьма красноречиво говорить тот факт, что сообщение, сделанное в Берлинской академии наук проф. Я. Гриммом в 1849 году, о преимуществах сожжения трупов пред зарыванием таковых в землю, прошло совершенно бесследно, равным образом безуспешны были и указания прусского врача Трузена на санитарные неудобства кладбищ и на преимущества в данном отношении трупосожжения. Только в последней четверти девятнадцатого века идея сожигания трупов получала некоторую устойчивость. И это произошло потому, что была достаточно подготовлена почва для введения крематориев (от лат. cremo, – сожигать), потому что благодаря техническим усовершенствованиям, удалось заменить костер печами, наконец, потому, что была выяснена роль, какую играют микробы в этиологии и распространении заразительных болезней, и стало известным, что при высокой температурь всякого рода бактерии, бациллы окончательно погибают.
