«Держи своих демонов внутри и не поддавайся на провокации», – единственное, что успел шепнуть мне Гидеон, когда меня вежливо, но настойчиво проводили и «упаковали» в небольшой черный фургон.
– Куда вы его? – донесся голос Гидеона.
– В Большой Волок, – ответил монах. – Все в рамках служебных процедур.
– Ясно, забирать его когда?
На второй вопрос Гидеону уже не ответили, мужик просто развел руками. Это могло значить что угодно – от пары дней, до «забудьте уже про него».
Промелькнула мысль: бежать, оттолкнуть одного, пнуть второго – и в лес. Вот только что мне это даст? В лучшем случае буду в бегах в мире, с которым еще едва знаком. В худшем – подстрелят, и отношение уже будет другим.
Я же ничего не нарушил, кроме сроков постановки на учет. Считай, превысил безвизовый режим, в том мире за это не убивали, а только депортировали.
Поигрался с темными сущностями пару раз, ну пусть даже три, но отец здесь кучу лет фобосов кошмарил – и нормально, в рамках закона оставался. Пока за рамки не вышел или не вытолкнули. Я отбросил мысли о побеге и решил, как в том анекдоте с советом, расслабиться и получать удовольствие, отдаться в руки органов.
Перед фургоном у меня отобрали все опасное. Появился третий монах с небольшим серебряным сундучком, куда я нехотя скинул огневик с душеловом, остатки патронов и нож с деньгами. Забрали даже бестиарий, попросту вывернув все карманы.
В фургоне было жестко, но тепло. Я попытался завести разговор с охранявшими меня суровыми монахами, но как со стенкой пообщался. Забил на них и довольно быстро задремал.
***
Первые три дня не происходило вообще ничего.
Привезли меня в монастырь – этакую древнерусскую крепость с высокими стенами – проводили в келью, заперли и, похоже, забыли.
Комнатушка, в которой меня поселили, была даже меньше, чем тюремная камера. Полтора на два метра. Я даже не мог встать в полный рост. Грубые каменные стены; малипусенькое окошко без стекла, которое я, чтобы не дуло, в основном сам затыкал дырявой тряпкой, выданной мне в роли полотенца; лежанка из переплетенных веток и ведро в роли удобств. Под окошком в стене была выдолблена ниша, в которой нашелся старый потрепанный «Молитвословъ».
Мини-бара в номере не было, да и обслуживание на «троечку» – постучатся, приоткроют скрипучее окошко в двери, передадут хлеб с водой. И все. Даже ведро вынесли только через день, за что отдельно снизил сразу две звезды этому заведению.
Я пытался говорить. Я пробовал кричать. Я строил из себя графа Монте-Кристо: то выстукивал самодельную морзянку, то пытался скрести каменный пол медной кружкой. Без толку. Только один раз голос за дверью соизволил заговорить со мной:
– Смирение, брат. Ты еще не готов.
Второй раз, когда мне пригрозили отобрать кружку и оставить без воды, если не утихну, я даже за разговор не считаю. Но стучать кружкой перестал, только черточки на стене рисовал, отсчитывая дни заточения.
К чему я не готов и зачем они меня здесь мурыжат, я не знал. Уже всерьез собирался закатить истерику в лучших традициях человека на кассе в Дикси, которому пробили товар на рубль дороже, чем на стикере с акцией, но сдержался. Вспомнил слова Гидеона. Раз держат, значит, проверяют. А может, и провоцируют.
Я бы на их месте проверял, как быстро я психану и потянусь к темным силам. Так что пришлось смириться и делать вид, что все происходящее вокруг нормально и естественно. Я даже молитвослов начал почитывать. Сначала от скуки, потом для вида и вслух, когда приносили еду, а потом втянулся.
Не бестиарий, конечно, но если читать между строк, то проскакивали иногда советы, как оградить себя от той или иной нечисти. Строки типа: «от железа волшебнаго обратився к познанию древа осинового… с нею же и воспротивися злу…» вполне подходили за инструкцию к осиновому колу.
Раздражение и злость я сублимировал в спорте. Устроил марафон-челлендж по планке, мысленно вел собственный блог, фиксируя свои достижения по теме: что будет, если каждый день отжиматься сто раз.
Достижения были: я худел, на зависть всем сетевым фитоняшкам, отрицающим бодипозитив.
С моей диетой позитива почему-то не было, а вот злости все больше и больше накапливалось. На лютый сквозняк, на черствый хлеб и отдающую медью воду, на полное непонимание проблемы принцесс, уснувших на горошинах – сюда бы их, на эти сучки да ветки. Да плюсом тревогу добавить. Что время уходит. Что не знаю, как там чоповцы.
Разрулил ли Гедеон со спецами? Или бухает сейчас с Захаром без орденской лицензии, а может, сидит в похожей камере? Жив ли вообще, или всех лишних свидетелей убрали просто, а меня за воротами монастыря тоже ждет команда ликвидации?
