В теплых, ласковых лучах заходящего солнца, багрянец и золото осеннего леса выглядели по-настоящему красиво. Отливающие перламутром перистые облака, виднеющиеся в просветах пышных крон, удивительным образом оттеняли темные, в пятнах мха и лишайника, стволы многовековых дубов и буков. Бегущий по дну неглубокого овражка ручей журчал тихо и мелодично. А посреди всего этого великолепия, согнувшись пополам и опершись рукой о ствол дерева, блевал желчью невероятно исхудавший мужчина.
Приглушенно откашлявшись и вытерев рот тыльной стороной ладони, он затравленно оглянулся, прислушался. Скатившись по прелой листве на дно овражка, прошлепал тяжелыми сапогами по руслу ручья. Полушепотом кого то проклиная взобрался на противоположный склон. Снова прислушался. Изменился в лице, побежал. Доносящиеся сзади и сбоку голоса свидетельствовали о том, что погоня не отставала. Кругом пели на разные голоса лесные пташки, легкий ветерок шуршал сохнущей листвой, но беглец всего этого не слышал. Громоподобный, сбивающийся стук собственного сердца – отдавался в ушах барабанным боем. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из горла, провоцируя сухой, болезненный кашель. Ветки резко хлестали по лицу, а молодая поросль норовила спутать ноги. Джастин упал. Снова. Не потому, что споткнулся или оступился. Просто сил оставалось все меньше. На самом деле, он вообще удивлялся, что смог бежать. Пропахав ладонями две глубокие борозды в теплой, прелой листве, обессиленно сплюнул. Прополз несколько шагов на четвереньках, чудом поднялся. В глазах, в который раз, потемнело. Заслоняя лицо от хлещущих веток побежал дальше. Крики усилились. Погоня приближалась.
Продравшись сквозь особенно густой кустарник не заметил небольшого, около метра, склона. Покатился кубарем, треща ломаемыми ветками как медведь в малине. Вывалился из чащи прямо на широкую, лесную тропу. Хотя крики преследующих слышались уже совсем рядом – Джастин застыл, распластавшись на сухой утоптанной земле. Застыл потому, что чуть не уперся носом в здоровенные, подкованные копыта. Огромный боевой конь в начищенном металлическом наглавнике, богатой попоне и чепраке – раздраженно заржал. Перебирая ногами в непосредственной близости от головы Джастина. Спустя мгновение беглец пришел в себя настолько, что смог заметить отсутствие всадника. Но еще не успел это обдумать, как из-за ближайшей раскидистой ели донеслось сердитое покашливание.
Мужчина, таким образом обозначивший свое присутствие, был широкоплеч, усат и хмур. Держа подмышкой длинные, латные рукавицы он не спеша стягивал шнурки на портках. Завязав узел, одернул богатый лентнер, надетый поверх лат. Перехватив рукавицы и скрестив руки на груди, вопросительно уставился на Джастина. В этот момент сзади послышался шорох и треск, и из кустов стали появляться заросшие, чумазые, крестьянские рожи. А так же крестьянские дубины, вилы и рогатины.
На мгновение все замерли. Затихли шорохи, производимые тяжелыми, мужицкими башмаками. Затих хрип, вырывающийся из истерзанных легких Джастина. Затих даже огромный жеребец, точно почуявший общее напряжение…
Широкоплечий рыцарь, стоявший вполоборота к чаще кишащей вооруженными крестьянами, медленно развернулся. Все еще держа скрещенные руки на груди. Скользнул сосредоточенным взглядом по не очень чистым и очень заросшим лицам. Оценил расстояние, отделяющее его от коня. А точнее – от двуручного эспадона, длинная рукоять которого высоко поднималась над седлом. Преследователи, еще недавно разгоряченные погоней, тоже увидели и оценили. И внушительные габариты рыцаря, и его пластинчатые латы, и красноречивый взгляд, брошенный на грозное оружие. А собственные вилы и рогатины, вдруг перестали внушать доверие. Послышался удивленный шёпот. И чумазые лица почти неслышно растаяли в зелени орешника. Джастин осмелился поднять глаза. Уверенности в благополучном исходе происходящего еще не было, но стремительно крепнущий огонек надежды уже горел. Несмотря на солидный слой грязи, крови и бог знает чего еще, в его сюрко можно было разглядеть белые и синие полосы. Такие же, как и на рыцарском лентнере.
– Поднимайся, парень.
Джастин, кряхтя, встал на четвереньки. Попытался подняться на ноги, но не удержал равновесия, начал заваливаться вперед. Крепкая мозолистая рука удержала его от падения. Джастин поднял глаза на рыцаря, попытался заговорить, но почувствовал знакомый позыв. Его вырвало. Частично – на рыцарские железные сабатоны.
– Ясно… еды пока не предлагаю. На, хлебни. Идти сможешь?
Джастин жадно припал к фляге с водой. Подавился, закашлялся. После изматывающего бегства все еще горело горло, шумело в ушах, а ноги подкашивались.
