1,5 года со дня отправки «Ковчегов»
Двое смотрят в окно. Капли кислотного дождя медленно текут по стеклу биокупола. Молчание затягивается, а старый спор традиционно зашёл в тупик.
Макс, в привычной заляпанной майке с древним певцом Бобом Марли, источает блаженство. Сев, как обычно, напротив окна, углубился в свою коллекцию газетных вырезок, распечаток из сети, щедро посыпая их пеплом и смехом.
– Собираю давненько. Кстати, библиотекарша меня огрела энциклопедией вчера. Вот откуда в ветхой старушенции столько силы? – Макс наигранно гладил ушибленную голову.
– Чем довёл милую женщину в этот раз? – растягивая слова, поинтересовался Толик.
Парнишка тонкими ручонками цеплял всё вокруг, казалось, что ими не умеет пользоваться – как новорождённый слонёнок мотает хоботом, изучая себя.
– Ты же меня знаешь – в падлу копировать. Просто выдрал из подшивки.
– Ничего святого в тебе нет, – грустно хмыкнул Толик.
– Какая святость может скрываться в газетах? Это же не рукописные кодексы майя.
Непослушная коллекция отказывалась умещаться на заваленной столешнице и медленно текла прочь. Макс выдвинул жёлтый ящик, пытался впихнуть лишнее, но там уже давно закончилось место. Странные метания несли больше беспорядка – все бумаги падали на грязный пол. Бухтя неприличности, вынужденно наводил порядок – складывал документы в условно ровные стопочки.
– Читай вслух очередную прелесть.
– Позже. Говори, отчего ты сегодня черней моих трусов?
– 31 октября, – шёпотом выдохнул Толик. – Сегодня год с начала катастрофы…
– А-а-а, опять за старое, – скис, но лишь на мгновение, – статья древнего института от 2019 года, – играя бровями, эффектно произнес Макс.
– Ого! Не зря библиотекарша ругалась – это же исторический документ позапрошлого века. Как она тебя вообще живым выпустила? – от волнения сплюнул жевательную резинку.
– В окно сбежал.
Словно герольд задрав голову, Макс вытянул руку с газетой, немного прочистил горло и зычно произнёс:
– Учёные изучили игровое поведение гекконов в космосе. Бла-бла-бла – все играют в игрушки, даже если мало мозгов. О! Недавние исследования говорят также о том, что космические условия влияют и на психику. Не-е-е… Нашёл. Вышел на орбиту 19 апреля 2013 года1.
– Вот откуда дата «Ковчегов» взялась! – Толик подошёл ближе.
– Обдолбыши!
Опасно качаясь на стуле, Макс расхохотался. Обычно напарник любил слушать альтернативные версии событий, но в этот раз лишь закатил глаза.
– Как всегда. Почему ты меряешь всех по себе?
– Представь, сидит кучка людей под ракетой на Байконуре. Курят травку. – Макс демонстративно сделал колечки дыма. Изобразив на лице почему-то гримасу алкаша, начал представление.
– Главный: «Чуваки, а давайте запустим в космос гекконов?». Остальные: «Давай!» – заорал Макс.
Оглушительного вопля показалось мало, и подкинув руки вверх, он всё-таки упал со стула. Резко сев, продолжил в лицах:
– Главный делает морду кирпичом и обращается к высокому начальству: «Товарищ генерал, разрешите доложить? В целях освоения космического пространства ведущие эксперты вместе с аналитическим отделом и учёными предлагают отправить в космос гекконов», – улыбка смазывает серьёзное выражение, и вновь падение на спину. – На, попробуй, – Макс протягивает другу сомнительную самокрутку.
Толик решил плюнуть на свой отказ от дурманящих средств и забрал косяк. Освободившаяся костлявая рука рассказчика с интересом ощупывала вновь рассыпанные бумаги под спиной. Помятый лист охладил задор.
– Мыш и геккон, кто бы мог подумать, что в иных условиях они подружатся, – смотрел списки Илларионов. – В природе они – хищник и еда.
– Думаю, истина в личности, да плюс матрица человека. – Толик тоже глянул в список.
– У геккона Тэ не было матрицы, – Макс постукивал пальцем по нужной строке.
– Люди часто недооценивают животных, не видят индивидуальности.
– Зря судишь всех людей одинаково, – необычно серьезно взглянул собеседник.
Толику часто казалось, что этот человек вообще не умеет молчать и грустить.
– Бредовые личности выбрали. Тебе не кажется?
– Всеобщим голосованием. Каждый житель Земли мог внести любое имя в базу. Пошла модная волна на историю. Особенно любили «Платиновый» XXI век, – презрительно фыркнул Толик.
