Тот, кому чужда жизнь, кто неспособен к ней,
тому ничего больше не остается,
как стать чиновником.
(А.П. Чехов)
1
Ранним утром на ступени одного большого здания, расположенного в самом центре города, ступил мужчина тридцати пяти лет. Вид у него был крайне важный. Можно с уверенностью заключить, что он очень торопился и находился в состоянии легкого возбуждения. Однако мужчина на минуту задержался у таблички с надписью «Департамент городского хозяйства», достал телефон, сделал селфи так, чтобы надпись была видна, и выложил фото в социальную сеть.
Довольный собой, он потянул за бронзовую ручку громоздкой входной двери и едва не поскользнулся на полу так, что клок зализанных назад волос встал дыбом. С раскрасневшимися от неловкости щеками и с деловой улыбкой мужчина поправил узел галстука и вошел в здание департамента.
Его внешний вид говорил о том, что подготовка к этому дню шла тщательным образом: начищенные черные ботинки отражали абсолютно все потолочные лампы; стрелки на брюках были настолько ровно выглажены, что по ним можно было рассказывать аксиому о параллельных прямых; рубашка, выглядывавшая из под пиджака, слепила своей белизной; пиджак был под стать брюкам – ни одной ненужной складочки. Вздыбленный клок волос не спешил на место и по-прежнему смешно торчал.
Путь мужчине преградил пожилой охранник, именуемый в департаменте Петровичем. Он приметил незнакомца еще у входа.
– Вы к кому? – очень важным и строгим тоном спросил конвоир.
– Я? Я здесь работаю. – попытался уверенно, не теряя чувства собственного достоинства, ответить вошедший.
– Что-то я вас раньше здесь не видел, поэтому предъявите пропуск! – показав серьезность своих намерений, продолжал охранник.
– Но я только первый день сегодня тут. Вас должны были предупредить!
– Назовите вашу фамилию, я проверю по журналу.
– Эдуард Иванович Солнышкин! – раздраженно, с неким снобизмом заявил мужчина.
Пожилой охранник не торопясь надел очки, открыл журнал на какой-то, видимо, нужной странице, стал водить пальцем вверх и вниз.
– Никаких Солнцевых тут не записано, пустить не могу!
– Что значит не могу?! – почти рассвирепев, но сдерживаясь из последних сил, выкрикнул мужчина, – Во-первых, не Солнцев, а Солнышкин, а во-вторых, посмотрите еще раз! Видно же было, что вы не тщательно ищете!
Петрович нехотя, с громким «эх!», но все же просмотрел страницу журнала еще раз.
– Говорю же, что ни Солнышкины, ни Солнцевы к пропуску не допущены! – уже грозно сообщил Эдуарду Ивановичу охранник.
– Петрович, ты чего кричишь с утра пораньше? – из-за спины Солнышкина раздался взрослый басистый мужской голос человека, который только что вошел в департамент с улицы.
– Да вот, работаю, а тут нарушители. Вот и приходится…
Внимательно осмотрев Эдуарда с ног до головы, мужчина поинтересовался:
– Вы к кому изволите?
– Я Эдуард Иванович Солнышкин, – с надеждой в глазах ответил Эдуард, – пришел на работу в департамент. Сегодня первый раз.
– Аааа, Эдуард Иванович, – громко на весь холл заявил мужчина.– Это, значит, за вас просил похлопотать ваш папа, он же мой давний армейский приятель Ваня Солнышкин?
Эдуард замер с неловкой улыбкой на лице и испариной на лбу.
– А что ж ты сегодня-то пришел? Отец просил взять тебя с первого числа следующего месяца. Стало быть, гулять тебе еще неделю. Меня зовут Кирилл Константинович Новенький, я руководитель департамента городского хозяйства. – перейдя на ты, представился чиновник.
– Очень приятно! Так мне приходить через неделю? – спросил Солнышкин.
– А как же! Приходи! Только раз уж ты пришел сегодня, получи пропуск, чтобы в следующий раз Петрович тебя не заругал, – уходя, басил Новенький.
Эдуард раскрыл рот, чтобы уточнить про пропуск, но не успел ничего сказать. Кирилл Константинович повернулся спиной и стал удаляться. Говорить в спину Солнышкин не решился.
– Петрович, подскажите, как мне получить пропуск? – молодой человек подхалимным голосом спросил у стража порядка.
– Во-первых, я не Петрович, – с сарказмом начал свою речь Петрович, – во-вторых, меня зовут Валентин Валентинович, в-третьих, Петрович – это прозвище, и так ко мне обращается начальство, а не всякие хлюпики-сыночки.
Почувствовав свое превосходство, Петрович все же помог Солнышкину получить пропуск и распрощался с ним на неделю.
Спустя неделю, забыв прошлую неловкость, Солнышкин пришел на службу. Контрольно-пропускной пункт в этот раз был пройден совершенно законно.
Кабинет Эдуарда Ивановича был очень маленьким. В него вмещались три деревянных стола, два шкафа с документами, разложенными в картонные папки на завязках, несколько стульев. Подоконник был заставлен комнатными цветами и пластиковыми бутылками с водой. В целом, создавалось впечатление небрежности и неухоженности, словом, ни капли лоска.
Эдуард сильно огорчился, когда впервые вошел в кабинет. Но важности в нем прибавилось, как только он поставил на свой стол стакан с надписью «Для чая и кофе» – с одной стороны, «Пей и думай о великом» – с другой. Прочитав незамысловатые послания, Солнышкин стал хихикать себе под нос, удивляясь своему остроумию, ведь он купил эту кружку специально для новой должности. Этой покупкой ему хотелось доказать всему миру, что начинается новая жизнь, что он выходит из-под крыла родителей, что теперь сам сможет позаботиться о себе.
