Когда меня похищают, это происходит не в каком-то переулке. Это происходит не посреди ночи. Это происходит не в тот момент, когда я оказываюсь одна.
Когда меня похищают, мне тринадцать лет, я стою посреди рыбного рынка Чжифу в районе набережной и наблюдаю, как дородная женщина сгребает в кучу рыбешек-сигов, похожих на маленькие лопатки. Женщина приседает на корточки, спрятав колени под мышками, и перекладывает рыбин так, чтобы наверху оказались самые лучшие. Вокруг нас дюжина торговцев рыбой делает то же самое, их товар висит в сетях, и они извиваются. Под сетями стоят ведра для воды, стекающей с рыбьих тушек. Земля блестит от воды, льющейся с еще живых рыб. Когда они вертятся в воздухе, то сверкают, как серебряные петарды.
Здесь повсюду пахнет сыростью.
Кто-то кричит: «Красный луциан! Свежий! Прямо из Чжилийского залива». Другой голос, громче, ярче, перекрикивает: «Настоящий акулий плавник! Для повышения потенции, улучшения кожи, придаст энергию вашему маленькому императору!»
Эти слова – поэзия для всех домашних слуг, которые пришли на рыбный рынок за покупками для своих хозяев. Их тела бьются и трутся друг об друга, стремясь на голос, что кричит про акулий плавник, в надежде на награду, повышение в должности, благосклонность. Все это зависит от качества акульего плавника.
Пока остальные шумят, я все смотрю на женщину с рыбой, которая продолжает перекладывать свою кучу. Ее товар не висит в сетях, как у других, он разложен на брезенте. При перекладывании некоторые рыбины соскальзывают с вершины кучи на край брезента – там они уязвимы и оставлены без присмотра.
Голод давит на стенки моего желудка. Было бы так легко схватить одну рыбку. За то время, пока я подберусь, схвачу самую дальнюю от женщины тушку и убегу, она едва ли успеет подняться на ноги. Я ощупываю серебряные монетки в карманах штанов, а потом позволяю им упасть обратно за подкладку. Эти деньги нужно беречь, а не тратить на какую-то снулую рыбу. Я просто стащу одну или две – ничего такого, что она не смогла бы наверстать на следующий день. Океан изобилен.
Но к тому времени, как я решаюсь, торговка рыбой меня замечает. Она сразу понимает, кто я, видит ненасытность внутри моего ноющего желудка – настойчивость, которая опустошит все, к чему прикоснется. Мое тело предает меня: оно худенькое, как тростинка. Она узнаёт то, что видит во всех беспризорных мальчишках, осмеливающихся проскользнуть на рыбный рынок, и, прежде чем я успеваю отвести взгляд, оказывается передо мной, тяжело дыша.
– Чего надо?
Ее глаза прищурены. Она размахивается, ее ладони размером со сковородку. Я уклоняюсь от одного, потом от двух ударов.
– Пошел, пошел! – кричит она. Позади нее в своей куче ждут блестящие сиги. Еще есть время, чтобы схватить несколько штук и убежать. Но остальной рынок уже обратил на нас внимание.
– Я вчера видел здесь этого пройдоху, – кричит кто-то. – Хватай его, и мы зададим ему хорошую порку!
Торговцы рыбой поблизости ревут в знак согласия. Они выныривают из-за своего товара и образуют баррикаду вокруг меня и женщины. Не стоило тут задерживаться, думаю я, когда их плечи смыкаются. Мне придется долго объясняться с наставником Ваном, если я когда-нибудь вернусь домой. Если мне вообще разрешат остаться дома.
– Ловите его, – радостно кричит кто-то еще. Женщина делает выпад вперед, раскинув руки. Ее десны цвета гнили. Позади нее лица торговцев рыбой наполняются предвкушением. Я закрываю глаза и готовлюсь.
Но того, чего я ожидаю, не происходит. Вместо этого на мое плечо опускается что-то тяжелое, теплое и уверенное. Я открываю глаза. Женщина замерла, раскинув руки. Торговцы рыбой делают дружный вдох.
– Где же ты был? – говорит голос. Он льется сверху, он как мед. – Я тебя повсюду ищу.
Я поднимаю голову. Мне улыбается худой мужчина с большим лбом и заостренным подбородком. Он молод, но двигается так, словно несет в себе вес кого-то старше. Мне доводилось слышать рассказы о бессмертных, спускающихся с небес, о драконах, что превращаются в хранителей, которые принимают вид людей. О тех, кто защищает таких, как я. Мужчина подмигивает мне.
– Вы знаете этого негодяя? – выпаливает торговка рыбой. Теперь ее руки свисают вдоль тела, красные и покрытые пятнами.
– Негодяя? – смеется мужчина. – Он не негодяй. Он мой племянник.
Торговцы рыбой вокруг нас ворчат и начинают расходиться, возвращаясь к оставленной без присмотра рыбе. Сегодня развлечения не будет. «Красный луциан, красный луциан», – снова предлагает первый голос.
Но торговка не верит мужчине. Я это вижу. Она смотрит на него, потом на меня, пытается заставить меня отвести взгляд. Нечто в ладони на моем плече, в ее спокойном тепле говорит мне, что, если я отведу взгляд, мы не сможем покинуть это место. Я продолжаю смотреть на женщину, не мигая.
– Если у вас проблемы, – продолжает мужчина, – можете поговорить с моим отцом, господином Эном.
