Страшилка первая. Язык мой – враг мой
Сегодня, столь же сколь вчера,
Земля полна пиров и казней,
Зло обаятельней добра,
И гибче, и разнообразней…
И. Губерман «Гарики на каждый день»
Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… Язык мой – враг мой.
Лёшка строил дом-красавец. Добротный дом, кирпичный, с деревянными полами, с дверьми в каждой комнате, а не с занавесками. С огромной печкой, и чтобы все стены кухни были в изразцах. Чтобы было в доме тепло, красиво, вольно. На окнах будут ставни, тоже деревянные, чтобы закрывать окна, когда подуют чёрные степные ветра Калмыкии или борá из Новороссийска. Наличники на окнах обязательно резные. Веранда ажурная, непременно деревянная.
Столько надо дерева, а на Кубани практически леса нет. Старые хаты делали из «турлука» – камыша с глиной. Лёшка с пренебрежением взглянул на старую дедовскую хату. На дом мечты почти накопил. Работал на целине как прóклятый. Спал по четыре часа в сутки. Летом адская жара, зимой адский холод. Зимники. Поломки на безлюдной трассе были равносильны смерти. Окоченеешь – и навечно целина твой дом. Отмотал своё, отпахал.
Завтра договорились с напарником ехать за лесом в Центральную Россию. И дом мечты уже близко-близко. Жена Евгения хотела обменять рубли на крупные, всё пачка будет поменьше. Мало ли что в пути может случиться.
– Мам, добегу до автохозяйства, а потом к Жене за деньгами. И в путь. Собери харчей в дорогу, куртку. Много не возьму. Обернёмся мигом.
В калитку требовательно постучали. Молодой здоровенный парень. Улыбается. Румба, кепка, туфли из парусины. Шофёр.
– Мать, Лёшка сказал, чтобы ты деньги на лес со мной передала. Я его новый напарник, Иван заболел.
Тихоновна привыкла подчиняться беспрекословно. Мигом сложила харчи на двоих, кожанку. А деньги? Подробно объяснила, где найти невестку, как зовут и сколько денег в пачках.
Невестку вызвали в проходную пищекомбината. Она работала начальником цеха, была задёргана текучкой. Молодой приятный парень сказал:
– Я от Лёхи. Иван приболел, а я новый напарник. Лёшка готовит автобус, а меня послал забрать деньги. Ничего, что не поменяли. Я с сумкой.
Женя принесла деньги, положила сливы, абрикосы в дорогу. Пожелала счастливого пути. Очень ждём. Вечером сели ужинать. На скорую руку собрали на стол, ужин без мужика. Открылась дверь в хату. На пороге Алексей.
– Мама, Женя, мы поехали. Застучал движок. Перебирали. Собирайте харчи, куртку, деньги. Иван ждёт.
Строительство дома затянулось на три года. Один уехал опять добровольцем на целину, две другие перестали между собой разговаривать, обвиняя друг друга в случившемся.
Годы пронеслись, не успели оглянуться. В шестьдесят пять лет Алексей попал на больничную койку. За свою жизнь он построил два дома, вырастил сына и дочку, посадил сад. Славная жизнь.
Сосед по палате был озлобленным старым мужиком. Жизнь его укатала, как Сивку крутые горки. По молодости были шальные деньги, красивая жизнь: крали, пьянки, машины. Обмывали радость: обул очередного лоха. Напился, сел за руль угнанной машины, авария, погубил кралю. И пошло-поехало. А виноваты в его неудачах лохи. Сидел на вокзале и услышал, как два шофёра обсуждали поездку за лесом. Запахло большими деньгами. Подошёл к кассирше. Тётка скучала.
– Друга вроде встретил. Служили вместе. Где живёт, я не знаю. Шофёр на пазике.
Так, с обаятельной улыбкой афериста, улыбкой, которая ему открыла всё: адреса, явки, пароли, подробности чужой семейной жизни, он получил большие деньги. Деньги, которые окончательно доломали покорёженную жизнь жулика.
– Да это ты меня обворовал, приятель.
– Так это ты тот лох с лесом? Из-за тебя мою жизнь перекосило?!
Оба лежали после инфарктов в реанимации. И всё, что сумели предпринять, так это плюнуть друг в друга. И оба получили запоздалое удовлетворение и по второму инфаркту.
