В тот мартовский четверг Ниро Вулф в первый и последний раз в своей жизни очутился в морге. Тогда вечером я едва успел подойти к телефону. В кармане у меня лежал билет на баскетбольный матч, и я ужинал на кухне, потому что мне надо было выйти без десяти восемь, а Вулф терпеть не может есть за одним столом с человеком, который куда-то спешит. Раньше поесть я не мог, потому что Фриц готовил дикую индейку и должен был доставить ее в столовую на подносе, чтобы Вулф мог лицезреть птицу в нетронутом виде, прежде чем ее сочную мякоть осквернит чей-то нож. Иногда, собираясь на очередную игру или в театр, я сам брал что-нибудь из холодильника около половины седьмого, и тогда успевал вовремя, но в этот раз мне уж очень захотелось отведать индюшатинки, не говоря уж о соусе из сельдерея и кукурузных оладьях.
Когда я встал и отодвинул стул, то опаздывал уже на шесть минут, и тут зазвонил телефон. Попросив Фрица взять трубку на кухне, я вышел в прихожую, снял с вешалки пальто и уже надевал его, когда меня окликнул Фриц:
– Арчи! С тобой хочет поговорить сержант Стеббинс.
Я пробурчал нечто такое, что не предназначается для ваших ушей, поспешил в кабинет, подлетел к своему столу, схватил трубку и проорал в нее:
– Валяй. У тебя целых восемь секунд.
Но разговор продолжался больше чем восемьдесят раз по восемь, и вовсе не потому, что на этом настаивал Пэрли Стеббинс: я сам не мог оторваться от трубки после первой же его фразы. Повесив трубку, я постоял немного, тупо уставившись на стол Вулфа. Много раз за эти годы мне приходилось извещать Вулфа о том, что, мягко говоря, не могло его порадовать, но на сей раз все обстояло куда хуже. Признаться, я и сам был потрясен. Сначала я даже пожалел, что не ушел на две минуты раньше, но, осознав, что так было бы еще хуже – для него, по крайней мере, – я пересек прихожую, вошел и столовую и сказал:
– Звонил Пэрли Стеббинс. Полчаса назад один мужчина вышел из своего дома на Восточной Пятьдесят четвертой улице и был убит выстрелом из стоявшей рядом машины. Найденные документы…
Вулф прервал меня:
– Нужно ли напоминать тебе, что дела не должны мешать приему пищи?
– Нет. Это вовсе не дело. При убитом найдены документы на имя Марко Вукчича. Пэрли говорит, что сомнений у него нет, поскольку два сыщика знали Марко в лицо, но он хочет, чтобы я приехал для опознания. Если у вас нет возражений, то я поеду. Конечно, это зрелище менее приятно, чем баскетбол, но я уверен, что он бы поступил…
Я хотел было продолжать, но поперхнулся и закашлялся.
Вулф молча положил нож и вилку на тарелку. Его глаза уставились на меня, однако он не хмурился. Уголок его рта дернулся, потом еще раз. Чтобы прекратить это, Вулф стиснул губы.
Он кивнул мне.
– Ступай. Позвонишь.
– У вас есть какие-то…
– Нет. Позвонишь.
Я повернулся и вышел. Пройдя квартал вниз по Десятой авеню, я поймал такси на Тридцать четвертой улице. Мы довольно быстро пересекли Манхэттен и добрались до городского морга на Восточной Двадцать девятой улице. Поскольку меня там знали и ждали, то пропустили без лишних вопросов.
Я никогда не обращал внимания на стоявший там запах. Один из помощников прозектора по имени Фабер пытался меня однажды убедить, что у них пахнет, как в больнице, но с моим обонянием я не купился на такую дешевку. Фабер утверждал, что в самом помещении – не в холодильнике – редко находятся больше чем одни-два трупа, а я ответил, что в таком случае кто-то должен был распылить какую-то дрянь, чтобы здесь пахло моргом.
С сыщиком из уголовки, который вел меня по коридору, я был знаком шапочно, а вот прозектора видел впервые. Он возился с чем-то на длинном столе, залитом ярким светом. Рядом стоял помощник. Мы с сыщиком остановились и некоторое время смотрели на них. Детальное описание этой процедуры будет вам полезно только в том случае, если вы собираетесь заняться поисками пули, попавшей в тело под углом между пятым и шестым ребром, а посему это действо я опускаю.
– Ну, – спросил сыщик.
– Да, – ответил я. – Я подтверждаю, что это тело Марко Вукчича, владельца ресторана «Рустерман». Если вы хотите, чтобы я подписал протокол, то подготовьте документы, а я пока позвоню.
Выйдя из комнаты, я прошел по коридору к телефонной будке и набрал номер. Обычно Фриц поднимает трубку после второго или третьего гудка, а Вулф после пятого или шестого, но на этот раз Вулф взял трубку сразу.
