Я в грёзах, иногда, душой стремлюсь туда,
В брегах крутых, где вьётся Днепр древний.
Где детство и нужда, как вешняя вода,
Ручьём бурлящим мчится вдоль деревни.
Теченьем ветхих книг, к которым я приник,
Впадал в миры волшебные, иные,
А птичьей стаи крик, что в сердце мне проник,
Зовёт в края далёкие и ныне.
Я в радостных слезах хотел воспеть в стихах
Поля, луга в канве лесных окраин.
До темноты в глазах смотрел, как в небесах,
Пасхальным утром солнышко играет.
Там хлад рассветных рос, в июньский сенокос,
С горячим потом единились пряно,
А звон сталистых кос и хор младых берёз,
С изока пеньем – партитура прямо.
Жужжанье летних мух, без ветра знойный дух,
Сорочий крик с украденным цыплёнком,
Песок горяч и сух, лишь взбаламутят вдруг,
Речную гладь резвящие мальчонки.
Вечерняя пора сбирает у двора
Жильцов усталых на ночлег обычный.
И сон спешит не зря, ведь алая заря
Поднимет рано всех на труд привычный.
Уж скошены поля и вспахана земля,
Дорога в школу через лес петляет,
А в нём соблазна для, учёбу отдаля,
Костёр брусники жарко полыхает.
Всё ближе холода, вода под коркой льда,
Взялись бетоном глинистые грязи.
Пошла в дровах нужда и груз телег тогда
С тяжёлым скрипом из лесу вылазит.
Забрезжил свет в окне: О, выпал первый снег!
И мать, ругаясь, печку затопляет.
Всё чудно, как во сне, а руки, как в огне,
Когда снежок в ладонях детских тает.
О, русская зима! Красавица зима! —
Овации срывает, как актриса.
В сугробах вся сама, все в инее дома
И ждут все новогоднего сюрприза.
Как скользок санный путь и как морозом грудь
С колючим кислородом распирает.
И лес, ни как-нибудь, а посуровев чуть,
Своих жильцов так снежно прикрывает.
Вот детства эпилог: грядущий путь далёк,
Всё радостно, что детство окружало,
И счастлив, кто сберёг в чреде пустых тревог,
Ту свечечку, что душу освещала.
