(Шум океана, крики птиц, сначала чаек, потом более экзотических, одной, двух, больше, больше, многих. Свет выхватывает из темноты ЙЕЙТСА и МОД в ее доме в Нормандии, на побережье, в конце лета. Год 1916 или 1917 – с датами будут допущены некоторые вольности. ЙЕЙТС чуть старше пятидесяти, МОД – под пятьдесят. Они высокие, статные, красивые, сдавать еще не начали, хотя МОД уже на пути к этому. Мы присоединяемся к ним по ходу их разговора).
МОД. Ох, Вилли, не стоило тебе ехать во Францию только для того, чтобы вновь просить меня стать твоей женой.
ЙЕЙТС (крики птиц мешают расслышать ее слова). Что?
МОД (повысив голос). Я говорю, не стоило тебе ехать во Францию только для того, чтобы просить меня стать твоей женой.
ЙЕЙТС. Что?
МОД. Твоей женой.
ЙЕЙТС. Что?
МОД. Не следовало тебе приезжать, чтобы просить выйти за тебя.
ЙЕЙТС. Я закрою дверь.
МОД. Что?
ЙЕЙТС. Дверь.
МОД. А что с ней?
ЙЕЙТС. Я собираюсь ее закрыть. Из-за птиц.
МОД. СПИЦ? КАКИХ СПИЦ?
ЙЕЙТС. Птиц.
МОД. Тебе не нравятся мои птицы?
ЙЕЙТС. Особых претензий к твоим птицам у меня нет. Но шумят они безбожно.
МОД. Живя на побережье, я бы сошла с ума от грохота океана. Мне нужны птицы.
ЙЕЙТС. Что ты сказала?
МОД. Я сказала, что мне нужны птицы.
ЙЕЙТС. До этого.
МОД. До этого ничего не помню. Я стала еще более рассеянной, чем в молодости.
ЙЕЙТС. Что-то насчет женитьбы.
МОД. А-а, об этом. Я высказала надежду, что ты приехал во Францию не для того, что вновь просить меня стать твоей женой.
ЙЕЙТС. Нет-нет.
МОД. Ты приехал не за этим?
ЙЕЙТС. Вообще-то, да. Полагаю, это одна из причин.
МОД. Потому что мой муж мертв?
ЙЕЙТС. Нет. Ладно, да. Я бы не стал просить, если бы он не умер. Ты не смогла бы выйти за меня, если бы он не умер.
МОД. И ты думаешь, это веская причина?
ЙЕЙТС. Надеюсь, я не поспешил?
МОД. Ты не поспешил. Лучше бы он умер давно. В идеале – до нашей первой встречи. Ты думаешь, это грех, испытывать облегчение от его смерти?
ЙЕЙТС. Если это грех, он и на мне.
МОД. Он был ужасный.
ЙЕЙТС. Отвратительный. Это точно.
МОД. И однако, умер героем.
ЙЕЙТС. Умер с великой храбростью.
МОД. Помимо храбрости его отличало разве что пристрастие к выпивке. И я никогда не прощу ему то, что он сделал с моим ребенком[4]. Он был чудовищем. Но при этом он – патриот и мученик[5].
ЙЕЙТС. Точно.
МОД. Ты не обязан жениться на мне, знаешь ли, только потому, что моего мужа расстреляли. Это уже за гранью рыцарского долга.
ЙЕЙТС. Ты знаешь, что я всегда тебя любил.
МОД. Это такая старая песня[6]. Спасибо, Вилли, но нет у меня такого желания.
ЙЕЙТС. Ты уверена?
МОД. Я когда-нибудь была в чем-то уверена?
ЙЕЙТС. Это правда.
МОД. Вижу, ты не разочарован.
ЙЕЙТС. А ты хотела бы прочитать разочарование на моем лице?
МОД. Да, это было бы приятно. Нет, я ни в чем не хочу разочаровывать тебя. Но только этим и занималась, так?
ЙЕЙТС. Ты никогда не разочаровывала меня.
МОД. Значит, ты испытываешь облегчение?
ЙЕЙТС. Нет, не испытываю. Разве что самую малость. Нет, как ты можешь такое говорить?
МОД. Я могу говорить все, что захочу. Это главное преимущество тех, кого считают безумцами. И не изображай печали, Вилли. Испытывать облегчение – это нормально. Меня волнуют более серьезные вопросы. Война подползает к нашему порогу. Мы с Изеулт собираемся ухаживать за ранеными. Мертвецы плавают в воде. И меня все более и более тревожит моя непостижимая дочь. Я понятия не имею, что мне с ней делать.
ЙЕЙТС. Дай ей время. Она пытается понять, кто же она.
МОД. Вот и мне хочется знать, кто она. Я в ужасе от того, что ей может вскружить голову какой-нибудь обаятельный мерзавец, как вскружил мне. Может, ты сделаешь предложение ей?
ЙЕЙТС. Не думаю, что Изеулт воспримет меня серьезным претендентом на ее руку и сердце.
МОД. Вполне возможно. Она влюблена в тебя всю жизнь.
ЙЕЙТС. Неужели?
МОД. Абсурд, но правда. И ты прекрасно это знаешь.
ЙЕЙТС. Ничего я о женщинах не знаю.
МОД. Не скромничай, Вилли. Ты переспал со многими.
ЙЕЙТС. Ты мне льстишь.
МОД. Флоренс Фарр[7]. Оливия Шекспир[8]. Эта подозрительная личность, Мейбл[9]. Раскачивался ты долго, но потом набрал ход, и теперь уже точно знаешь, что женщина готова время от времени переспать с поэтом, при условии, что он влюблен в кого-то еще. Может, моя дочь мечтает о том, чтобы появиться в списке тех, кто будет перечислен в твоей биографии. И не говори мне, что она тебе безразлична. Я видела, как ты на нее смотрел.
ЙЕЙТС. Как может любой зрячий мужчина не смотреть на нее? Она прекрасна.
МОД. Она странная, вот она какая. Но тебя красота всегда превращала в пускающего слюни идиота. Она вела уединенную и беспорядочную жизнь. Моя вина, целиком и полностью. А теперь мы проводим вечера, сидя в гостиной и слушая орудийные перестрелки на море. Надеемся, что случайный снаряд не прекратит нас в неузнаваемые ошметки. Дом дрожит, как мокрый пес. Мы обедаем оглушенной взрывами торпед рыбой, которую выбрасывает на берег, и бледными и чахлыми овощами с нашего жалкого огорода. И такую жизнь устроила ей я. Когда-то я видела в войне что-то благородное. Теперь столкнулась с ней, и знаю, что все это – амбиции на бойне. Стыжусь того, что в свое время мыслила, как мужчина. Это смело с твоей стороны – пересечь Ла-Манш. Тебя могли как утопить, так и взорвать.
