ЛУИС
БЫТЬ САМЫМ МЛАДШИМ из трех сыновей – в этом определенно есть преимущества. Я наблюдал за неприятностями, в которые умудрялись угодить мои братья, пока учились в школе, и не собирался следовать их примеру. До сих пор мне это удавалось. Я не ввязывался в драки и с одиннадцати лет знал, кем хочу быть, когда вырасту. В mi familia[1] я считаюсь «хорошим мальчиком», таким, который просто не может облажаться.
О том, что на самом деле я спятивший непокорный адреналинщик, знают только мои друзья. Я просто не могу быть другим – я же Фуэнтес, непокорность давно и надежно проросла в моих генах. Хороший мальчик, которого мои родные видят перед собой, далеко не всегда такой уж хороший на самом деле, но я собираюсь так играть и дальше. Я поклялся не отклоняться от цели, которую себе поставил – поступить в колледж, чтобы изучать аэронавтику, – но время от времени мне нужно рисковать, рисковать физически, чтобы зарядиться адреналином, которого в обычной жизни мне не хватает.
Поэтому сейчас я вместе с четырьмя друзьями стою у подножия высокой скалы в Боулдерском каньоне. Джек Рейерсон приносит снаряжение, но у меня не хватает терпения, чтобы надеть его. Вместо этого я хватаюсь за веревку, прицепляю ее карабин к поясному ремню – когда заберусь наверх, закреплю ее там, чтобы остальные тоже поднялись.
– Без снаряги лезть опасно, Луис, – говорит Брук. – Но тебе ведь это известно, да?
– Ага, – беспечно отзываюсь я и начинаю одиночное восхождение на скалу. Это не первая моя «одиночка» в Боулдерском каньоне, и я достаточно тренировался, чтобы соображать, какого черта вытворяю. Конечно, в этом есть риск, но его легко просчитать.
– Ты спятил, Луис! – орет снизу Джейми Блумфилд. Я не обращаю внимания и лезу дальше. – Если сорвешься – погибнешь!
– Просто хочу, чтобы все здесь присутствующие были в курсе: я не стану нести ответственность, если ты переломаешь себе все кости, – говорит Джек. – Надо было заставить тебя подписать отказ от претензий.
От отца-адвоката он унаследовал раздражающую привычку в ответ на все наши выходки заявлять, что он, дескать, не станет нести за нас ответственность.
Я не говорю им, что лезть на скалу без страховки – значит получить мощный выброс адреналина. Это заставляет меня искать все более рискованные занятия. Джейми и так зовет меня адреналинщиком – с тех пор как я на прошлых зимних каникулах сиганул на сноуборде по черной дорожке[2] Вейла[3]. Я уж не стал ей говорить, что и флирт с девчонкой, которую я встретил в вестибюле, тоже выплеснул немало адреналина в кровь. Неужели я в самом деле подсел на риск?
На полпути к вершине цепляюсь правой рукой за небольшой выступ над головой, а ногой прочно встаю в выемку среди камней. В таком устойчивом положении рискую глянуть вниз – проверить, как высоко забрался, – и вижу, куда именно упаду, если вдруг сорвусь.
– Не смотри вниз! – паникует Джек. – Голова закружится, и навернешься!
– И погибнешь! – добавляет Джейми.
Dios mio[4]. Моим друзьям серьезно нужно остыть. Хотя им, бледнолицым, и не понять, каково это – воспитываться в мексиканской семье среди мальчишек, привыкших жить на грани и вечно бросать кому-нибудь вызов. И пусть меня считают единственным из Фуэнтесов, кто достаточно умен, чтобы не рисковать понапрасну, все равно только под адреналином я чувствую себя живым.
До вершины остается несколько метров. Останавливаюсь, смотрю в горизонт – гляжу на пейзаж, разворачивающийся внизу, с высоты птичьего полета. Это охренеть как круто. Раньше я жил в Иллинойсе, где все плоское, как блин, за исключением небоскребов. Горы Колорадо заставляют меня ценить природу. Ветер в спину, солнце в лицо – я чувствую себя совершенно неуязвимым.
Тянусь левой рукой и вцепляюсь пальцами в край расщелины в камне, примерно в трех метрах от вершины. Почти добрался. Осматриваю скалу в поисках места, куда поставить ногу, и чувствую, как что-то острое прокалывает кожу на руке. Черт. Вот гадство. Меня кто-то укусил.
Инстинктивно переношу вес на ноги, отпускаю руку и разглядываю ладонь. Две маленькие точки-отметины на тыльной стороне, и из них идет кровь.
– Хватит чесать яйца, а то мы и до заката не управимся, Луис! – кричит снизу Эли Мориц.
– Терпеть не могу приносить плохие вести, ребята, – кричу я в ответ, глядя, как из-за камня надо мной высовывается змеиная голова и тут же прячется обратно, – но меня только что укусила змея.
Я не успел толком рассмотреть ползучую гадину и не смог понять, ядовитая она или нет. Твою ж мать… Гляжу вниз, на друзей, – и сразу начинает кружиться голова. Это в мои планы не входило. Сердце ускоряет бег, я крепко зажмуриваюсь, надеясь, что это остановит головокружение.
– Ни фига себе! – кричит Эли. – Гремучая?
– Понятия не имею.
– Как она выглядела? – допытывается Джейми. – С полосками?
– Я видел только самый кончик ее головы и возвращаться, чтобы разглядеть поближе, как-то не планирую, – отвечаю я ей, а сам пытаюсь решить, подниматься ли дальше, раз уж осталось всего пара метров, или искать пути отхода.
