Звенит звонок, мы на урок гурьбою рвёмся в класс,
Математичка, не спеша, порог переступает.
И мы, покорные судьбе, шум прекращаем враз:
С учителем не ссорься зря – про это каждый знает.
Хоть раздолбаев, не секрет, везде всегда хватает,
Но в этот раз один балбес нас просто всех потряс.
Он опоздал, да фиг бы с ним, с кем только не бывает,
Но фортель что он выкинул… Я расскажу сейчас.
Тихонько просочившись в дверь, он замер на мгновенье
По стойке смирно встал во фрунт, рукой взмахнув вперёд:
«Хайль Гитлер» чётко произнёс… Мы впали в изумленье,
И стали думать да гадать: «Он долго проживёт?»
Хоть четверть века от войны всего на днях грядёт,
И отделяет от неё одно лишь поколенье,
И, кажется, нельзя забыть… но подзабыл народ,
Коль стало вдруг возможным здесь подобное явленье.
Но нет, возмездие пришло! Указкой по спине
Был награждён наш глупый друг, да крепко так, с оттяжкой.
И очень тихо в гробовой и вязкой тишине
Поведала учитель нам о лихолетье тяжком.
Ей с малолетками тремя и младшенькой грудняшкой
Пришлось тащить всё на себе со всеми наравне,
И можно детством обозвать, с большой-большой натяжкой,
То, как жилось им нелегко в израненной стране.
И всё. Усвоен был урок, я думаю с лихвою,
Хватило парню навсегда понять, что есть предел.
Запомнил он, что так шутить – иметь нутро гнилое,
Хотя, конечно, просто он мозгами не созрел.
Правозащитный слышу визг: «Да ты, блин, охренел!
Ребёнка бить? Да как же так? Ведь это же святое…»
А я запомнил тот урок, давно сказать хотел:
Ирина Александровна, спасибо Вам большое!»
