Все-таки странная это штука – память. По древнегреческим преданиям, ее, как и ремесла, огонь, веру и надежду, подарил людям Прометей. (Ходят слухи, что он же вылепил из глины человека, поэтому всегда испытывал огромную любовь к людям и платил за нее непомерную цену.) Хранительницей же памяти была богиня Мнемозина. В ней воплотилось духовное начало, ее союз с Зевсом дал миру девять муз – покровительниц искусств, именно она наделяет человека возможностью оставаться собой – уникальной личностью и в то же время маленьким звеном в неразрывной цепи его рода, народа, атомом космической гармонии… Мнемозина знает все, что было, и предвидит все, что будет. Однако светильник в ее руке не может осветить весь мир, а смертные пьют воду не только из источника богини памяти, но и из Леты – источника забвения, и в этом иногда заключается великая милость. Но, как показал печальный опыт человечества, люди, полностью лишенные памяти, страшны: они превращаются в рабов, зомби, янычар, манкуртов, и сон их разума рождает чудовищ…
Так что же такое память?
Полустерты той летописи письмена. Не всегда из сего дня реальность видна. За морозным окном жизни будто и нет. Лишь проталинка-память – наружу просвет. Как под пленкой декали таится краса, так и память хранит лица и голоса. Из мозаики выложен яркий узор, хоть фрагменты не встык – между ними зазор. А на дереве жизни побеги растут, но питанье корням дарит памяти пруд. Пруд иль омут? Там призраки прошлого есть. Что поможет спастись – совесть, лесть или месть? А возможно, не омут манит – лабиринт. Жизнь и гибель – вот тайна, что память хранит…
Жизнь – всегда лабиринт, хотя бы потому, что человеку предоставлено право выбора. А выбор – это борьба, и риск, и поиск. Но особенно опасным этот лабиринт становится тогда, когда происходит наложение, и внутренний зверь, или подсознание, или просто стечение обстоятельств создают гиперлабиринт – как гипертекст, в котором нажатие на любой линк, на любую ссылку может завести куда угодно. В таком добавочном лабиринте человек может попасть не только к Минотавру, но и к Полифему – и сделать своим врагом могущественного Посейдона, и к волшебнице Кирке – и обратиться в свинью, и в сладкий плен к прелестной нимфе Калипсо – и быть вынужденным платить своей свободой, любовью, душой и телом.
Как-то, в далекую домобильниковую эру, она приехала в Москву, и ее пригласили в гости добрые знакомые, жившие в то время в секции Б аспирантского общежития МГУ. Она весь день просидела в Библиотеке иностранной литературы, зарывшись в вожделенные тексты на английском, французском и даже, в азарте, на испанском языках. И, приехав вечером по нужному адресу, машинально направилась в секцию В, потому что именно эта буква является латинским аналогом русской литеры Б.
Нажатие на этот неверный линк тут же привело ее даже не в настоящий лабиринт, а, по ощущениям, в коридоры кафкианского замка. Она блуждала там всего около часа, но даже этого хватило для того, чтобы ощутить полную ирреальность и безнадежность происходящего. В нужной комнате не было ее приятелей, и таких фамилий никто даже не слышал. Она начала просто бродить по всему крылу в надежде найти кого-то из администрации. Но дежурный по этажу, как назло, куда-то отошел, а все, к кому она обращалась с вопросами, подтверждали, что да, такой-то номер находится на этом этаже, но живут там совершенно другие люди. Прекратить поиски, развернуться и уйти она не могла: ведь ее ждали, а телефона у приятелей не было. Правда, можно было позвонить вахтеру, который передаст информацию, но она-то была уверена, что находится именно на их этаже, а вахтер еще не вернулся. А тем временем у окружающих уже возникли некоторые подозрения: кто она – ненормальная? аферистка? девица легкого поведения? Когда встревоженные обитатели крыла В собрались уже вызвать милицию, у кого-то хватило ума спросить, в какой секции находится разыскиваемый ею номер. Она в недоумении ответила, что, естественно, в этой, то есть в Б. Ее с эскортом (под конвоем?) отправили в другое крыло. Там провожатые проверили, правду ли она говорила, подождав, пока ее приятели, которые уже были всерьез обеспокоены ее отсутствием, встретили ее с распростертыми объятиями.
Нельзя сказать, что она была рассеянной. Но иногда случалось: задумавшись, попадала совершенно в другую реальность, и в таком состоянии могла пойти на красный свет светофора, сесть в автобус, везущий в противоположную сторону, или вдруг вынырнуть из своих мыслей – и обнаружить себя в нужном месте, совершенно не помня, как она туда добралась. На шестом десятке лет она внезапно поняла, что ей не всегда хочется выходить из этих лабиринтов сознания, поскольку только там она могла встретить многих любимых, родных людей, которые давно ушли из жизни. Одновременно она отдавала себе отчет в том, что это ловушка, приманка, при помощи которой чудовища, обитающие в запутанных и переплетенных коридорах памяти, притягивают свои жертвы.
