– По моему разумению, лучше бы ты остановилась на «Цветочках святого Франциска», сестрица, – сказал Антуан, поворошив кочергой пылающие в камине поленья. – Но я выполнил твою просьбу и привёз тебе Фому Аквинского.
– Спасибо, братец, – ответила Жанна.
– Только, не понимаю, зачем тебе это нужно? Всё равно тебя скоро выдадут замуж.
Оторвав взгляд от огня, Жанна перевела его на брата. Четырнадцатилетний Антуан постоянно мёрз и носил, почти не снимая, меховую безрукавку. Это был бледный тихий юноша со светло-русыми волосами и русалочьими глазами. Однако красивым его никто бы не назвал из-за длинного выгнутого носа. Таким же носом (только чуть аккуратнее) природа наградила и брюнетку Жанну. Но характер у неё был сильнее. Она с детства приучила себя к сдержанности точно так же, как привыкла скрывать великолепную фигуру под тёмными монашескими платьями. Обычно брат, который был младше её на два года, прислушивался к ней. Однако теперь Антуан учился в пансионе, бывая в Монбаре лишь наездами, и постепенно выходил из-под влияния старшей сестры.
– Ты что-то знаешь, братец? – в карих глазах Жанны мелькнула тревога.
– О чём ты, сестрица?
– Зачем приехал наш дядя?
Антуан пожал плечами:
– Тебе ведь известно, что граф де Сольё – страстный охотник, как и наш отец. Вот они и решили вдвоём поохотиться в наших угодьях.
– Почему тогда с ним приехала тётушка Изабель?
– Потому что она давно не виделась с нашей матушкой и им есть что обсудить.
– А племянник графини де Сольё? Что он здесь забыл?
– Ты ведь помнишь, что Жиль де Лорьян гостил два года назад у нас в Монбаре, и ему так здесь понравилось, что он напросился ехать вместе с дядей.
– Никогда не поверю, что у нас веселее, чем в Сольё!
– Ты надо мной смеёшься, братец, – после паузы снова заговорила девушка жалобным голосом. – Неужели тебе так трудно сказать мне правду? Или ты дал клятву?
Приём Жанны сработал и Антуан, наконец, улыбнулся. При этом его некрасивое лицо сделалось более приятным.
– От тебя ничего не скроешь, сестрица!
– Умоляю, не молчи, братец! Ведь речь идёт о моей судьбе!
– Ну, хорошо. Я узнал от Лорьяна, что граф де Сольё решил женить его.
– На ком?
– Неужели ты до сих пор не догадалась?
В ответ Жанна закрыла лицо ладонями. Видя отчаяние сестры, Антуан мягко произнёс:
– Все дамы считают Лорьяна красавчиком. К тому же, он очень богат.
– Я не люблю Жиля де Лорьяна!
– Значит, ты всё-таки решила уйти в монастырь?
Вопрос брата не удивил Жанну. В семейном кругу она имела репутацию набожной, застенчивой девушки. Родственники объясняли это влиянием покойной бабушки, весьма религиозной особы, с которой Жанна почти год прожила в монастыре под Дижоном.
– Бертиль сказала, что я должна выйти замуж, чтобы искупить свой грех…
– Да какие у тебя грехи, сестрица? И ты поверила этой колдунье?
– Всё, что она говорила – всегда сбывалось.
– И когда она тебе только успела заморочить голову? Ведь Бертиль сгорела в своей хижине ещё в позапрошлом году.
– Если помнишь, тогда, незадолго до Рождества она как раз была в нашем замке.
– Кажется, припоминаю. Матушка позвала её, чтобы она осмотрела нашу сестру, баронессу де Шато-Солен, которая была больна.
– Вот тогда Изабель и пристала к Бертиль, чтобы та ей погадала. А потом появился ты с Лорьяном.
– Я сразу сказал этой колдунье, что не верю её предсказаниям.
– Зато Лорьян поверил. Он даже в лице изменился.
– Интересно, что она ему предсказала?
– Не знаю, но Изабель хвасталась всем, что Бертиль нагадала ей трёх мужей.
Антуан снова улыбнулся. Однако последующие слова сестры стёрли улыбку с его лица:
– А помнишь, что она ответила, когда ты сказал, что гадать – грешно?
– Наверняка, какую-то чушь.
– Бертиль так посмотрела на тебя, что у меня мороз по коже прошёл. А потом вдруг пробормотала: «Любить свою сестру как невесту – тоже большой грех».
– Я же говорил, что эта старуха сумасшедшая!
Немного помолчав, Жанна вдруг спросила, пристально глядя на Антуана:
– Ты ведь любишь меня как сестру, а не как невесту?
– Ну, конечно, сестрица!
Искренний тон брата убедил девушку, и она слегка коснулась губами его щеки. В ответ тот тоже поцеловал её. И его поцелуй был вполне братским. Так, наверно, целуются ангелы.
Неожиданно громкий детский смех прервал эти излияния нежности между братом и сестрой, и они почти одновременно воскликнули:
– Изабель!!
Если у Жанны голос звучал раздражённо, то у Антуана – почти ласково.
Однако их девятилетняя сестра, не обращая никакого внимания на крики, продолжала бегать вокруг стола и заливаться дурацким смехом. При этом её тёмные локоны неприлично выбились из-под чепчика, а в зеленовато-карих глазах плясали чёртики. Рот же растянулся чуть ли не до ушей:
– Догони меня, Филиппа! Какая ты неуклюжая!
– Давайте вернёмся, а то Дениза будет ругаться, – робко отвечала ей другая девочка.
Крепкая и румяная, как яблочко, Филиппа казалась ровесницей Изабель. Однако её одежда указывала на принадлежность к низшему сословию.
– Не будет, потому что она болтает на кухне со слугами.
– Тебе лучше вернуться к своей кормилице, сестрица, – резко произнесла Жанна.
– Хорошо, сестрица, только ещё раз поцелуй братца!
