— Эй, Зайка, принеси нам лучше кофе, — громко ржёт капитан Егор Волков, пока его брат Сергей, развалившись в глубоком кресле, начинает рассказывать коллегам, как они задержали вчера очередного опасного преступника.
И хотя мне самой до смерти хочется послушать, а ещё сильнее — самой поучаствовать в задержании, я послушно иду в дальний кабинет, где мы купили и установили вскладчину всем убойным отделом супернавороченную кофе машину.
И пока наполняется первая чашка, я вспоминаю, как Егор назвал меня Зайкой…
Может быть, лон всё-таки замечает меня иногда? Хотя я всё сильнее и сильнее в этом сомневаюсь…
Братья Волковы — просто звёзды нашего участка. Да чего участка, всего управления! На их счету — ни один десяток раскрытых дел. Похищения, изнасилования убийства — они щёлкают дела, как орешки.
И поговаривают, и самих преступников…
И хотя у нас в отделе одни мужчины, я всё равно мечтаю рано или поздно принять участия в каком-нибудь опасном деле. А пока меня все берегут и опекают, я же недавно только после академии. Лейтенант Зайкина, и мне поручают писать скучные отчёты и ещё вот, готовить самый вкусный в отделе кофе.
Я осторожно, чтобы не расплескать, несу огромные кофейные чашки своим коллегам, Волковым, а сама уже представляю, как старший брат, Егор, возьмёт у меня из рук чашку и его пальцы на пару секунд задержатся на моих…
И от его прикосновения меня словно пронзает током…
Потому что я не знаю ни одной женщины в нашем управлении, которая не мечтала бы о братьях… Причём об обоих сразу… И поговаривают, что и они не прочь провести время с коллегами по оружию, так сказать…
Но вот только ко мне они относятся как к какой-то младшей сестрёнке! Оберегают, хвалят мою аккуратность, кофе и… На этом всё!
А я себя представляю в их жарких крепких объятиях, зажатая между двумя мощными торсами, как между двумя каменными жерновами, которые…
— Эй, Зайка, сейчас кофе остынет, — будит меня от моих горячих фантазий голос младшего брата, Сергея, и я спешу поставить перед ним его огромную кружку с белоснежной шапкой.
— Ну так вот, заходим мы к нему в дом, а у него там, оказывается, целый гарем, — продолжает свой увлекательный рассказ Егор, немного косясь на меня.
И я, заметив его взгляд, говорю:
— Вы можете при мне говорить всё. Я такой же сотрудник полиции, как и вы. Не обращайте внимания, что я женщина, — строго говорю я.
Хотя мне часто кажется, что они во мне не видят ни женщину, ни коллегу. Так, ни рыба, ни мясо…
А просто бесплатное приложение к нашему отделу: так, отчёты строчить и кофе разносить…
Двадцать первый век на дворе, а у нас сплошная дискриминация… По половому признаку…
— Ну так вот, у этих баб, настоящий стокгольмский синдром, — чуть понизив голос, словно это как-то может оскорбить мой слух, продолжает Волков. — Представляете, он их там на цепи больше года держал… Мы там такие приблуды и инструменты нашли, до сих пор криминалисты работают, — восхищённо рассказывает он, и у меня закрадывается сомнение, а не прикарманил ли он себе пару вещдоков…
Ну так, для проведения следственных экспериментов, так сказать…
— И вот все эти десять баб, представляете, когда мы их вчера освободили, такой вой подняли, — дальше рассказывает Егор уже открывшим от удивления рты коллегам, — словно мы их мужа любимого в тюрьму отправляем… Что он там с ними такого делал, я не знаю, но все они от него просто сдурели, словно хрен у него мёдом намазан… — произносит он, но, потом, вспомнив обо мне, сразу же извиняется: — Прости, Зайка. В общем, сумел он их так привязать к себе чем-то, что теперь они отказываются на него заявление писать, — заканчивает он свой увлекательный рассказ, допивая кофе, и, повернувшись ко мне, говорит:
— Отличный кофе! Далеко пойдёшь с таким умением, Зайка! — и все мои коллеги начинают снисходительно ржать надо мной.
Кофе.
Я им покажу карьеру! Дискриминацию по половому признаку!
— Так, срочное совещание, — заходит к нам в кабинет секретарь. — У самого.
И мы все дружной толпой вываливаемся из кабинета.
Неужели сейчас будут торжественно благодарить наших ненаглядных Волковых за поимку опасного сексуального маньяка?
Такого опасного, что все его жертвы в буквальном смысле сошли с ума и отказались давать на него показания?!
Я иду следом за широкими мужскими спинами своих коллег и размышляю про себя, как такое вообще возможно: так сильно хотеть, желать кого-то, что быть готовой прощать этому человек совершенно всё… Унижения, похищения, изнасилования и принуждения, в конце концов, только ради того, чтобы снова и снова испытывать невероятно сильное наслаждение…
Да уж, мне этого, наверное, не понять…
Хотя, если подумать, я бы не против, если братья Волковы немного унизили меня. И принудили. Но только не так, как они это делают на рабочем месте, принуждая меня варить им кофе и печатать за них отчёты, а вот так, как показываю в разных фильмах восемнадцать плюс…
— Ну так кто готов участвовать в операции? — вдруг слышу я сквозь свои мечты голос полковника Ротова.
Опять я всё прослушала и пропустила…
Но может быть, это мой шанс.
И я уверенно поднимаю руку и выкрикиваю с места:
