Если бы мне сказали, что я буду делить своё тело с кем-то ещё, то послала бы этого человека далеко и надолго. Но жизнь всегда ставит свои условия и плевать она хотела на чьи-либо желания.
В этот летний день я поправила прическу перед зеркальной стеной офисного здания «Алмазпром», куда пришла на собеседование. Трусила настолько отчаянно, что колени выбивали чечетку, а холодный пот противной струйкой стекал по спине. Мне срочно нужна была мотивация.
Само здание напоминало огромный зеркальный куб, вот только внизу была выемка с колоннами и находился главный вход. Тут мне назначили собеседование, и я внутренне холодела от мысли, что меня не примут на работу.
– Хочешь жить – умей вертеться, Катюша, – сказала я своему отражению, а хрупкая темноволосая девушка напротив в точности спародировала движения губ.
– Отличный девиз, шалавочка! – послышался из-за спины насмешливый мужской голос. – А теперь хорош вертеться перед зеркалом и открой мне дверь.
Вот нахал!
Я вспыхнула, словно меня застукали за каким-то непотребством и резко повернулась.
Так резко, что взмахнула рукой и снесла несколько папок из стопки, которую нес молодой мужчина.
Но он сам виноват! Нечего было так быстро выходить из-за колонны! И нечего было так меня называть…
– Ох ты ж вые…ная через ухо, – протянул незнакомец, когда папки взлетели вверх и подстреленными птицами рухнули на мраморные ступени.
Бумажные листки тут же постарались разлететься как можно дальше, возможно, они даже понадеялись, что им удастся спрятаться и их никогда не найдут. На мраморе появились белые проплешины, словно нерастаявшие клочки первого снега.
– Так тебе и надо, придурок. Мог бы и не ругаться.
Я не могла стоять в стороне и присоединилась к веселой погоне за листками. Как назло, примчался ветер и тоже вступил в игру. Он словно наблюдал за нами с крыши соседнего здания, а когда увидел рассыпанную бумагу, тут же спрыгнул вниз.
– Павел Сергеевич, ну что же вы сам-то? – к нам на помощь кинулся мужчина таких огромных размеров, что рядом с ним я почувствовала себя Дюймовочкой. – Я же говорил, что возьму документы.
Второй был похож на тщательно выбритого снежного человека, такой же огромный и страшный.
– Да ладно, Гриня, это вот эта коза виновата, – пробурчал первый мужчина. – Ты чего так кидаешься? Или трахнуть меня по-быстренькому захотела?
Вряд ли молодого человека можно было назвать красавцем. Симпатичным – да! Но в кино его никак не утвердили бы на роль героя-любовника. Прямые скулы, черные волосы, изогнутые в усмешке губы. Ничего примечательного, если бы не глаза. Вот глаза у него были особенными, живыми, проницательными и понимающими.
Я редко когда видела такие глаза. Казалось, что он знал всю мою жизнь от начала и до настоящего момента, и мы с ним были лучшими друзьями уже целую кучу времени. Глаза очень сильно располагали к себе. Вот только если бы они сейчас зло не щурились, то им цены бы не было.
– Да пошел ты… На самом деле это я неловко повернулась, – ответила я.
– О как, а у козочки-то характер есть, – сказал Павел Сергеевич. – Что-то я не видел тебя тут раньше.
– Я как раз на собеседование иду, – я протянула последние подобранные листки. – Если повезет, то устроюсь. А у вас все такие грубияны, как ты? Может, я и передумаю…
Если ветер не слямзил какой-нибудь из них, то мы собрали всё.
– Ну что же, посмотрим, как ты устроишься, – кивнул Павел Сергеевич и прошел в здание.
Мы с амбалом остались вдвоем на ступеньках.
– А кто это? – спросила я у него.
– Павел Сергеевич, – с уважением пробасил Григорий. – Неплохой парень, если в настроении, конечно.
– А он сейчас в настроении? – на всякий случай поинтересовалась я.
– А ты на собеседование не опоздаешь? – вопросом на вопрос ответил амбал.
Ой, ведь и точно. Я мельком кинула взгляд на часы – ещё пара минут и оно должно начаться.
– Спасибо за напоминание, всего доброго, – улыбнулась я как можно ослепительнее.
Мужчины от этой улыбки всегда становились добрее и приветливее. С амбалом это не прошло, он хмуро взглянул на меня и пробасил:
– Беги, пигалица! А глазки будешь другим строить, я женат.
Я возмущенно фыркнула и побежала к двери. Подумаешь, какой фон барон нашелся. Вот и будь с людьми вежливой и предупредительной. Один козой обозвал, другой пигалицей.
Прямо зоофилы какие-то.
Внутри здания всё было так строго, что я даже оправила блузку и расправила складки на юбке. Мужчины и женщины внутри напоминали манекенов в отутюженных костюмах. Мне показалось странным, что зашедшего до этого Павла не выбросили за нарушение дресс-кода.
Прямые линии блестящего металла соревновались в сверкании со стеклянными панелями и причудливыми люстрами. Охранник на входе смерил меня взглядом Терминатора, когда тот выбирал себе одежду в рокерском баре. Похоже, что его рентгеновские датчики не обнаружили на моем хлипком тельце базуки и он прохладно-вежливо спросил:
– Вы что-то хотели узнать?
– Да! Где тут платят миллион? – вырвалось у меня от смущения.
Ну да, когда я смущаюсь, то либо матерюсь, либо несу несусветную чушь. От мата кое-как удержалась, а вот чушь проморгала.
– На самом верху, – охранник демонстративно посмотрел на часы, – вот как раз сейчас отсчитывают последние двадцать рублей.
