Дома пофлаконил, собрался, пошел,
Пошел незнамо куда, давече не знавший, как идти,
Я.
Ну как.
Порой, не я.
Бывает.
Правда,
Как идти?
Ну, вспомнил, как идти,
Не то чтобы учился…
Кстати
Я вчера…
Что?
Я, бывает, все думаю о детях и о их влиянии
на бытовую экономику,
Иногда не отличаю синего от красного,
Иногда их сочетаю, к слову,
Вчера…
А что было вчера?
В бреду я не могу найти градусник,
Наслаждаясь тишиной.
Ну… фоновому шуму компьютера в этой тишине,
Лежа без простынки на своем диване —
разглядывать свои стены,
Любоваться их анархичностью и думать,
насколько все нескладно,
Тысячи гаджетов уныло посапывают в этой вселенной.
Мы кстати ушли.
Хотя, не знали как ходить,
Свободы выбора у нас тоже нет,
И каждый раз мы сразу понимаем,
куда нам повернуть, —
Кому-то глянцевее кажется небо,
Кому-то страшно строить небоскреб.
Побросавшие вещички офисные планктоны
встанут из своих компьютеров,
Вылезут, будучи запачканными с головы до ног.
В черной слизи.
Они выйдут на улицу обсыхать,
Смотреть на солнечное затмение,
Улыбаться.
Знаешь,
Я наверное, не буду улыбаться,
Я, может, вообще не буду.
Буду, пожалуй, разве что кофе,
Я буду стирать тэги с поездов
И выпускать в явь яства из рукавов своих плащей,
Которых у меня, к сожалению, много.
Было бы мало
Что было бы?
Ну, ничего.
Я все еще пытаюсь найти ответ в тенях,
Хотя, все тени я рожаю толком.
Толком
Или рассудком?
Я все больше начинаю мельтешить глазами,
Как бы мне точнее передать,
Ну, в принципе это и так бесполезно,
Потому что в итоге я не хочу спать,
А если и хочу, то когда ложусь, я правда засыпаю,
И это так неинтересно.
У нас нет свободы выбора,
Однако, я все еще тягостно плачу, бывает,
от песен каких то панков из Коломны,
Которые слезливо поют
для образованных девочек на ломанном английском.
Думаю над проблемами бытия
И желаю поделиться с тобой этим,
Ведь это…
Нет, не это…
Но все же где-нибудь я, пожалуй бы, поспал.
