***
Когда вещи были уложены, время и место встречи оговорены, а провести в родной постели оставалось всего одну ночь, идти в поход почему-то резко расхотелось.
«Бессмысленно пытаться вернуть прошлое. Да и что я там буду делать без Коли, среди почти незнакомых людей, ведь старой лицейской компании давно нет? Ладно, посмотрим, может, все будет не так уж плохо?»
А было не просто неплохо. Все, что было, перевернуло мою жизнь, мои взгляды, изменило меня саму и дало начало новому сюжету, полету мысли, бессонным ночам, килограммам чернил и километрам бумаги.
Поехали…
«Ты со мною забудь обо всем, Эта ночь нам покажется сном. Я возьму тебя и прижму, как родную дочь…»
***
«Привет. Узнал? Я. Не обращай внимания, если будут ошибки – не спала трое суток, и рука отсыхает, и клавиатура не фонтан. Поздравь меня – я почти сдала сессию, осталось два халявных экзамена. Надеюсь на стипендию. Спасибо тебе. Учеба – последнее и самое верное средство не думать ни о чем, в том числе и о тебе. Теперь я – молодец.
Знаешь, оказывается все, что писалось раньше – просто бред сивой кобылы, кроме одного: я люблю тебя. Просто слишком многое изменилось за последние полгода. Я сама изменилась. Я прочитала Толстого «В чем моя вера?», изучила экзистенциализм, познакомилась с Игорем, еще одним Иным. И многое дошло и стало простым и ясным. Так как я до сих пор не смогла понять, почему ты замолчал, мне не оставалось ничего другого, как выстроить на этот счет свою теорию. Ты назовешь меня сумасшедшей – так и есть. Но иных выходов я не вижу.
Фишка в том, что я никогда не буду счастлива. И ты тоже. И Игорь. И Сашка. Мы не такие. Мы обречены, это наш крест, если угодно. Нам выпало быть такими и мучаться.
Всегда будет чего-то не хватать. Мы хороним мечты одну за одной, мы гоняемся за счастьем, свободой, мы не ищем легких путей, мы падаем, разбиваемся, ломаем кости, но снова поднимаемся и снова бросаемся искать. В какой-то момент кажется, что вот оно, то, чего так долго ждали, о чем мечтали и чего добивались. На какое-то время мы оказываемся действительно счастливы, а потом все рушится. Мы впадаем в депрессняки и запои, упиваемся холодом дождей и смрадом ночных трамваев рядом с безразличными пассажирами далеко в тяжелых аккордах рока в наушниках, крушим все вокруг и с остервенением вгрызаемся в собственную плоть.
Потом сжимаем зубы и кулаки, хватаем новую мечту, снова боремся. Потом все заново. Этот узел нельзя разрубить ничем. С этим нельзя смириться и нельзя это убить. Мы рождены с этой болью. И останемся с ней до первой петли или высотки – не имеет значения. Об этом надо знать. Ты узнал это раньше меня. Никому не объяснить. Никто не поймет. Игорь знает. Игорь чувствует. Поэтому мы почти не разговариваем. Просто ночами пьем на полу общаговского коридора и поем песни о войне, смерти и любви. Так все и останется.
Я не хочу. Я ничего не хочу. Так все грустно. Прости за сумасшедшие письма. Я все равно люблю тебя. Пусть ты и молчишь. Кстати, книгу я закончила. Правда, не знаю, когда и как ты сможешь ее прочитать. Знаю, всегда хочется быть чуть-чуть счастливее. Это возможно, поэтому именно об этом надо думать. Пусть ненадолго, всего на день, на час, на секунду, в Туле, в Ясной Поляне, в Ноябрьске, ненадолго, чтобы потом опять потерять и опять мучиться. Так суждено. Бред…»
***
Ты помнишь день, когда мы познакомились? Это был первый день нашего похода. Палатки уже были поставлены, костер разведен, но горел вяло.
Голодный народ жалобными глазами смотрел в котелок, ожидая чудо появления оттуда готового ужина. Миха и Саня ушли в деревню еще в обед, я осталась в лагере одна с тремя «шлангами», когда в лесу начали трещать ветки и раздаваться хрюканье. Честно сказать, мне было страшно. Я знала, что это не кабаны. Во-первых, они не могли подойти так близко и спокойно хрюкать в кустах, во-вторых, они не могли хрюкать ТАК, в-третьих, их в этом лесу пока еще никто не встречал.
Но мне было страшно. Я знала, что трое ребят, первый раз ушедшие в поход и попавшие в подобную ситуацию, не смогут защитить себя. Но свой страх нельзя было показывать. По опыту прошлого года я знала, что стоит свой страх показать одному, и пойдет цепная реакция. Вот почему своей задачей я тогда считала смехом и шутками отвлекать их от назойливых мыслей.
Тем не менее, в кустах в 20 метрах от нас сидели непонятные люди с непонятными целями, и мне было очень не по себе. А дело запутывалось. Эти трое решили в разведывательных целях все-таки преодолеть эти 20 метров. Было очень интересно наблюдать как они, вооружившись топором, лопатой и палкой цепочкой крадутся по лесу. Еще интересней стало, когда они так же тихо и молча-озадаченно вернулись обратно и сообщили:
