Отлично, наконец-то эта зануда исчезла, оставив нас с Васьком наедине!
Да ещё как удачно – 31 декабря! Ух, я развернусь! На корпоративе перепробуем все напитки, перещупаем всех дамочек! А может… Что, если пойти дальше? Уф, такой простор открывается, даже не знаю, за что хвататься! Подраться с директором, чтобы тот Васька уволил? После этого в запой, а там по наклонной, раз-два – и лет через пять подам Васькову душу начальству.
Или лучше взять два миллиона кредита и рвануть в Таиланд? Кутёж, излишества, а затем – тяжкое похмелье и осознание, что расплачиваться нечем. Продаст Васёк квартиру, будет бомжевать… Нет, что-то долго.
А если по-простому: напоить до предела и привести на набережную? Поскользнётся Васёк на льду – и в реку головой. Хм, быстро, но ненадёжно, вряд ли он накопил достаточно грехов.
Чертёнок-искуситель Бесо, пятьдесят один год назад приставленный к Никифорову Василию Ивановичу, раздражённо пригладил вечно топорщащуюся бордовую шерсть, почесал левый рог – он был левшой, – передёрнул пятачком и продолжил свой мысленный монолог.
Всё из-за этой зануды! Сидит там, на правом плече, и пищит своим противным голоском: «Василий Иванович, не пейте лишнего», «Василий Иванович, подумайте о будущем»… И самое моё любимое – «Василий Иванович, не позорьте память своего тёзки». Как будто Чапаеву, после всех советских анекдотов, может быть убыток от того, что Васёк выпьет лишнюю рюмку. Ух, гадина!
Но теперь-то она исчезла, теперь заживём…
Интересно куда?
Бесо озабоченно покосился на правое плечо Никифорова, который в данный момент завтракал оладьями с вишнёвым сиропом. Плечо пустовало – впервые за пятьдесят один год. Это тревожило.
Ангелка, конечно, противная, но к работе относится серьёзно. Кстати, это в ней можно уважать. Больше-то нечего, в остальном она ужасная. Вечно в этих кружевных ночнушках, как у них в раю модно, кудри эти белобрысые… Эу…
Чертёнок красноречиво скривил морду. Однако в этот момент его взгляд скользнул по антуражу офиса, куда уже переместился Никифоров, и зацепился за мигающую огнями ёлку в углу…
– Васёк, иди нюхни ёлку, – неожиданно для себя повелел Бесо.
Поскольку возражения с правого плеча не последовало, Никифоров покорно направился к праздничному дереву, сунул лицо в пластиковую зелень и сделал богатырский вдох. Пахло пылью и перегревшимся принтером с соседнего стола.
– Что это вы, Василь Иваныч? – раздался неподалёку женский голос с ехидными интонациями. – Неужто развод так влияет на людей?
Ксюня, секретутка. Как будто она, вертихвостка малолетняя, понимает, что такое одиночество, старость…
