Читать онлайн полностью бесплатно Виктор Брюховецкий - Белый лебедь

Белый лебедь

В новую книгу русского поэта Виктора Брюховецкого «Белый лебедь» вошли стихи, написанные автором в последние годы. И снова в стихах поэт остается верен выбранной однажды теме: теме родины, любви, природы.

© Брюховецкий В., стихи, 2016

© «Знакъ», макт, 2016

Белый лебедь

А за рекою белый лебедь ходит…

1953
Месяц март за окном. Льдинок хрупкие блестки.
Уйма свету в окне! Стой, замри, не дыши…
Мой отец был чудак. Не жестокий, но жесткий:
«Чем сугробы месить, лучше стих напиши…»
И я помню:
Крыльцо, тополь машет руками,
Солнца яркого прорва над нашим селом,
Подоконник, усыпанный весь воробьями,
Пацаны на сугробах,
И я… за столом.
Мой отец был рыбак. Он вязал пятипёрстку[1].
Он описывал плавной рукою круги…
Он не просто занятье придумал подростку —
Он причину придумал:
Жалел сапоги.
Я писал про весну, про отцовские сети,
Как луга за рекой заливает вода…
Это всё, что в семь лет я увидел на свете,
А про лебедя – просто придумал тогда.
Был он с красными лапами, белый-пребелый.
Принимая весну, он справлял торжество!
Я, по сути, в стихах ничего с ним не делал,
Просто выпустил в луг и смотрел на него.
Мой отец был хитрец.
Взгляд прищуренно-весел.
Стих пришелся ему, я узнал по глазам.
Он взъерошил меня и, беззлобно отвесив
Подзатыльник, промолвил:
«Ступай к пацанам…»
Я обул сапоги и ушел на планету,
По сугробам пошел, закружился в борьбе.
И все долгие годы, скитаясь по свету,
Я ношу и ношу эту строчку в себе.

«Мой отпечаток зрим…»

Мой отпечаток зрим.
Как след медвежьей лапы,
Он узловат.
Ни каменных дворцов,
Ни крепко сшитых «в лапу»
Резных палат.
Я просто шел и пел,
Марал бумагу кровью,
Звенел струной,
И, брызжущим в лицо,
Дышал в ответ любовью,
А не слюной.
Я возводил свой храм,
И, укрепляясь в вере,
Я знал: спасет.
Я этот храм воздвиг.
Я открываю двери.
Входите. Вот…
Всмотритесь и —
Увидите воочью:
Здесь, в глубине,
Строка любая,
Каждое отточье —
Всё обо мне.

«Родился. Вышел из дверей…»

Родился. Вышел из дверей.
Сошел с крыльца, калитку тронул
И палец в кровь порвал, и понял:
Не будет мне поводырей.
И… каплю в рот, чтоб кровь не видеть…
Сто лет живу, сто лет храню
Той боли привкус, как броню,
Как право – жить и не обидеть.

«Позови меня в дорогу…»

Позови меня в дорогу
Без начала и конца,
От родимого порога,
От заветного крыльца —
Под осиновые всхлипы,
Под осиновую дрожь,
В лето, пахнущее липой,
В колосящуюся рожь.
Посели во мне тревогу,
Тайным знаком осени,
Но к родимому порогу
Обязательно верни.

«В детстве пророк, а потом обалдуй…»

В детстве пророк, а потом обалдуй,
Словно крапива, я рос на подворье,
Оспой болел ветряною и корью…
– Не заколдуешь – колдуй, не колдуй…
Так я шептал, угорая в бреду,
Черной холстиной от солнца укрытый.
Выжил и вышел, пошел и бреду,
Оспою меченый, битою битый.
Выжил и вышел, а солнце – в упор,
Чтоб не ослеп, чтобы видел любое —
В небе ли синем, в бездонном забое,
Или в душе, где под жаркий мотор
Боли насыпано, словно опилок,
Налито крови горячей густой…
Что мне для счастья?
Патрон золотой,
Тихую пристань и пулю в затылок,
Чтобы не бить понапрасну сапог,
Чтобы великой печали не видеть,
Чтоб никого не успел я обидеть,
Чтобы предать никого я не смог.

Воскресенье

Конь прядает,
В оглоблях тычась.
Плеча касается щекой.
Болотный бык ревет, набычась,
Гоняет эхо над рекой.
Стоит июль.
Еще пол-лета!
Дымит Алей. Заря светла.
Лети вперед, моя планета,
Впрягай меня в свои в дела!
Огранивай!
Опять и снова
К карату прибавляй карат,
Чтоб получилась жизнь толкова,
Чтоб вся сложилась аккурат.

«Так от порога навсегда…»

Так от порога навсегда,
Раскрытыми оставив двери,
Мы уезжаем в города,
Чтоб научиться им не верить.
Мы уезжаем в те края,
Где тоже – люди, но не те же,
Где, прошибая в стенах бреши,
Мы эту жизнь от «а» до «я»
И чувствуем, и принимаем,
И познаем, и познаем,
И вдруг однажды понимаем,
Что как-то странно мы живем:
Душою – там, делами – здесь…
Что делать, так оно и есть.

«Как в эту жизнь сумел я невзначай…»

Как в эту жизнь сумел я невзначай
Попасть и задержаться в ней надолго?
Шумел Алей.
Потом плескалась Волга.
И вот теперь, заваривая чай
Близ Ладоги, я думаю о том,
Что мне ответа не найти, пожалуй,
Еще немного – и погодой шалой
Меня смахнет, и скрученным листом
Стекая по стволу большого древа,
В последний раз вдохну я чернозем,
И разгляжу, как солнце в небе слева
Плывет направо желтым карасем,
Бьет плавниками, воздуха рябит,
И чувствует, как по нему тоскует
Моя душа,
И как она скорбит
От пониманья, что не существует.

«Куплю кота на черном рынке…»

Куплю кота на черном рынке,
Куплю двуспальную кровать,
И стану я ему у крынки
По вечерам стихи читать.
Он будет очень умный кот.
Он эти строчки незаметно
Под молочко и посвист ветра
На свой язык переведет.
Снега сойдут, прольются ливни,
Мы будем с ним супы варить,
И он под запахи и рифмы
Начнет однажды говорить.
И вот тогда мы ночью встанем,
И в добрый час в лесу ночном
Отыщем дуб и цепь натянем,
И сказку новую начнем.

«Лунный дождь течет сквозь крышу…»

Лунный дождь течет сквозь крышу,
Капает на край стола.
Я строку еще не слышу,
А строка уже пришла.
За окном не скрипнул гравий,
Не учуял пес про то.
Кто ее ко мне направил?
Полагаю – знаю, кто.
Он и сам вослед явился,
Вроде, плоть, а – не видать.
Мотыльком оборотился,
Над свечою стал летать.
Близ огня кружит и вьется,
Сбоку, снизу, так и сяк…
Думает – не обожжется.
Обожжется.
Еще как…
А строка совсем простая,
Напишу и полюблю,
И, в губах ее катая,
Губы до крови спалю.

«Гроза случится позже. К вечеру…»

На следующую страницу
Другие книги автора Виктор Брюховецкий
Ваши рекомендации